Приводим также перевод В. Топорова:
Теперь она не кажется блесною
и юрких не приманивает дней.
Дворцы звенят стеклянней, чем весною,
о взгляд твой разбиваясь. И темней
сады, где лето тысячью паяцев
висит, тоскует, смерти ждет;
но вот, морские толщи опоясав,
восстала воля: словно вырос флот,
удвоившись по знаку адмирала,
и выплыл, пропитав рассвет смолой,
из тайного ночного арсенала,
и, накренившись тяжкими бортами,
уходит вдаль под всеми парусами,
и ветер в них — попутный, роковой.
Собор святого Марка
Сан Марко — знаменитый собор святого Марка в Венеции, построенное в византийской традиции старейшее здание в городе, восходящее к XI в. (если не считать погибших пра-конструкций IX и X вв.). Евангелист апостол Марк, мощи которого были перенесены в собор из Александрии, считается покровителем Венеции; лев св. Марка входит в герб города. Описание тьмы в соборе, сквозь которую якобы лишь пробивается блеск золота и смальты мозаик, метафорично. Оно относится к темным сторонам истории Венецианской республики, а не к собору, который сам по себе удивительно светел внутри.
В приведенном ниже переводе этого стихотворения, выполненном В. Топоровым, усилены некоторые элементы книжности лексики.
Смальта — искусственные (плавленные с краской) блестящие цветные камешки для мозаик, составляющих главное украшение собора св. Марка. Смальта — итальянское слово, этимологически соответствующее франц. «эмаль», — в немецком языке неэкзотично. Оно германского происхождения, и немецкий читатель легко воспринимает его связь со словами der Schmelz (эмаль, глазурь) и schmelzen (плавить, топить, таять).
Квадрига (у Рильке: Viergespann) — четверка лошадей. Имеется в виду античная бронза, похищенная в 1204 г. венецианцами при разграблении Константинополя крестоносцами и установленная над входом в собор.
В соборе этом, где тяжелый свод,
как свод пещеры, арчато круглится
и золотыми смальтами идет,
вся тьма неисчислимая таится
исчезнувшей республики — ответ
Венеции блистательному свету,
насытившему вещи и предметы,
почти убив их. Или, может, нет?
И в страхе отступаешь ты назад.
Предметы провалились в темноту,
и галерея, как дорога в шахте.
Но вот вперед глаза твои глядят,
и ты не веришь больше этой вахте, —
ведь так близка квадрига на свету.
Дож
Датируется концом августа — началом сентября 1907 г. Написано в Париже.
Это отмеченное глубоким раздумьем стихотворение, вероятно, навеяно историей выдающегося венецианского деятеля — дожа Андреа Дандоло (ок. 1307–1354), автора «Записок», и его портретом в Зале Большого совета Дворца дожей (не путать с Энрико Дандоло, одним из руководителей предательского похода крестоносцев против Византии в самом начале XIII в.).
Лютня
Датируется осенью 1907 г. (Париж) или весной 1908 г. (Капри).
Известная резкость стихотворения, завершающего венецианский цикл, объясняется тем, что «описывающая» себя вещь — лютня — находится в соответствии не только с образом куртизанки Туллии, своей бывшей хозяйки, но и с образом города Венеции, Венецианской республики, к которой поэт подходит двойственно: видит в ней и тьму. Красавица куртизанка Туллия — историческое лицо, она жила в XVI в. и, видимо, была автором «Диалога синьорины Туллии д'Аррагона о беспредельности любви».
Искатель приключений, I—II
Создано в Париже между концом августа 1907 г. и началом лета 1908 г.
Нужно согласиться с традиционным пониманием двух пьес под этим заголовком: это стихотворения, говорящие о художнике — все равно поэте или романисте — как о создателе судеб своих героев.
Коррида
Датируется 3 августа 1907 г. (Париж).
Интерес к испанскому бою быков и личностям выдающихся торреадоров претерпевал в искусстве XIX–XX вв. (от Гойи, затем от романтиков к Рильке, Хемингуэю, Мишелю Лерису) запутанные трансформации, которые здесь трудно проследить.
Франсиско Монтес — знаменитый торреадор первой половины XIX в.
Детство Дон Жуана
Датируется либо осенью 1907 г. (Париж), либо весной 1908 г. (Капри). Приводим перевод Юлии Нейман:
Уже тогда в нем, стройном, были свойства
для женских душ опасного смычка,
и пробегали тени беспокойства
в его чертах, затронув лоб слегка,
при виде той, живой, чей профиль тонок,
и той, что на старинном полотне…
Он улыбался. Нет, он — не ребенок,
бежавший в ночь поплакать в тишине.
Читать дальше