Орли Кастель-Блюм: Рассказы

Я не ушла. У меня тоже есть Супер-Эго, но мое Эго не такое монолитное, не такое твердое, и конечно, не до такой степени ясное. Я не утверждаю, что оно прямо таки рассыпается. Нет, я только отмечаю, что оно недостаточно неуклонное и решительное, и поэтому я не отвела глаз от экрана, и не сказала «Ой, нет!», и не сделала вид, что смотрю на светящуюся зеленым табличку «Выход». Я спросила себя, не предпочли бы те, кто сейчас ушли, покинуть зал через «Аварийный выход», чтобы подчеркнуть свое отвращение к фильму. Но я ни на секунду не отрывала глаз от экрана. Удовлетворилась предположением, что бегущие спаслись через главный проход.

О, у людей бывают самые странные нравственные критерии! И у меня есть весьма странные критерии, и все же это — критерии. Мне особенно нужно беречь некоторые из них. И не то, чтобы я не играла с ними в «музыкальные стулья» [5] Помните детскую игру в музыкальные стулья? В этой игре стульев всегда меньше на один по сравнению с количеством участников. Когда музыка прекращается, все тут же пытаются занять свои места, а кто-то остаётся без стула. Если жизнь сравнить с пирогом, то он не настолько большой, чтобы каждому достался свой кусок; поэтому всегда есть те, кто стремится ухватить свой кусок первым и никому его не отдавать. , чтобы менять их иногда. Так, ради некоторой динамики. Разные вещи, которые когда-то казались мне моральным табу, сейчас столь же банальны, как поездка на север по Аялону [6] Аялон — шоссе Аялон (шоссе номер 20), одна из главных трасс Израиля, ныне заканчивается в Герцлии. В скором времени будет продлено до Нетании. . Может быть, поэтому я и осталась сидеть. Моя приверженность своей дислокации — 15 ряд, 4 место — предохраняет меня от праведности. И это верно! Я не праведница. Но и не сволочь. Или все-таки сволочь. Не знаю. Может быть, те, кто вышли в тот момент, они — сволочи. Может быть, все — сволочи и мерзавцы: режиссер фильма и продюсер, и те, кто в нем участвовал, и те, кто продавал билеты.

Одна такая стерва… Это очень некрасиво — то, что она мне сказала. Крепко она меня достала! Две недели я не могу избавиться от этого, и после того, как посмотрела фильм, я говорю: «Вот еще одна, которая если бы была в зале — встала бы и — заявив, что с нее хватит! — ушла».

Она сказала мне, это было на пляже «Парк А-Шарон» [7] Пляж «Парк А-Шарон» называется также Пляжем Михморет. , что всякий, кто пробудет рядом со мной хотя бы несколько минут, должен получить Знак отличия. Я уверена, что в армии она была просто секретаршей и никаких наград ей никто не давал и не даст.

Я не понимаю, где границы у этой любительницы выметаться посредине.

О людях, подобных мне, говорят, что они витают в облаках, и еще — что у них далеко не все дома. Кстати, и платят им мало. Но неважно. Я видела и таких, которым платили целое состояние, а выглядят и чувствуют они себя чаще всего еще хуже, чем я. Очень рада, что не ушла тогда, а то пришлось бы почувствовать свою принадлежность к тем, уходящим. До самого конца фильма сидела, как миленькая, на назначенном мне месте, хоть я не из тех, кто говорит — досижу, коли заплачено.

Когда фильм окончился, все двинулись со своих мест. Только я не двинулась. Куда я пойду? Что стану делать? Я осталась сидеть. Положила голову на спинку переднего сиденья и немного поспала. Думала, что билетерши разбудят меня, но нет. Они дали мне поспать. Очень мило с их стороны.

Проснулась я как раз, когда люди стали выходить, в тот самый момент. На следующем сеансе. Опять та же песня: чушь собачья, какая-то мерзость, до чего они докатились и в таком же духе. Одна дама встала и сообщила, что идет блевать.

Я дождалась, когда фильм снова окончится, и вышла на улицу. Почему хорошо уходить после окончания сеанса? Чтобы знать, что то-то и то-то случилось за ушедшие два часа? Что человек, который собирался ехать на реактор в Димону [8] Димона — город в Негеве, недалеко от Беер-Шевы. Од А-Шарон — город недалеко от Кфар Сабы. А-Шарон — Самария, Центр Израиля. , на самом деле поехал, по случаю похорон, в Од А-Шарон? Или что тот, кто обещал позвонить в час, звонит в два? Как будто я не знаю, что существует расщепление воли. Желания плодят самих себя, появляются другие желания, они в свою очередь разветвляются на еще желания — и что же я во всем этом? Что за желание ведет меня, если вообще таковое существует, или я просто так плыву куда-то, увлекаемая нерестом коралловых полипов. Черт с ним, пусть я останусь распоротой, и всё! К чему эти напрасные усилия? И чем это хорошо — прозревать? В какую же убогость и сирость поместили человека…