Александр Рославлев: В башне

На время смолкший, временно унылый,
Ты скрытно молишься надзвездной тишине,
Чтоб вновь запеть с удвоенною силой,
Чтоб вновь запеть о безрассудном дне.

Заране шлю привет твоей весне,
Хочу следить полет твой огнекрылый,
Тебя я понял, ты стал ближе мне,
На время смолкший, временно унылый.

Сегодня Цезарь, завтра сын народа,
Палач и вождь… толпа — всегда толпа.
Ее свобода — рабская свобода.

Толпа в своем стремлении слепа,
Великое теряется в ней скоро,
Как в море шумном легкая щепа.

Пожар толпы, слепительный для взора,
Коль хочешь, можешь каплей потушить.
Дай басню ей занятную для спора.

Чтоб вновь зажечь, сумей толпе польстить,
Потом ударив, как вола в работе,
Доверь ей умереть, иль победить.

Толпа — раба и вы в своем полете,
Великие безумцы черных дней,
Зачем ее, к какой черте влечете?

Толпа! Есть путь, вернейший из путей.
Возьми камней, кляня и прославляя,
Побей певцов, пророков и вождей.

И, как на волнах, на себе качая,
Их трупы вознеси ты на костер;
Погибни с ними, гордая, святая!

Так ты искупишь давний твой позор.

Разрушим все во имя разрушенья!
Нет выше красоты и силы нет сильней!
Провижу день великого смешенья
Кровавых дьяволов, младенцев и зверей.

Добро и зло — изношенные маски.
Что ваши песни, груды ваших книг?
Все всех веков за час безумной пляски,
За этот вечность воплотивший миг.

Венец мне — солнце, символ гордой страсти,
Мой меч — безумье, смерть — мой ярый конь.
За мной, за мной, безвластники во власти,
В огонь.

Между двух высоких башен
Протянул тугой канат.
Вам, внизу стоящим, страшен
Мой нечаянный закат…

Я же, вольный, дерзновенно
Между безднами иду,
Улыбаюсь вдохновенно
И танцую на ходу.

Пестрый шут с двумя горбами,
Я в мой полдень выше всех.
Я несу святое пламя;
Это пламя — вещий смех.

Я, безумный, я, великий,
Хмелен солнечной мечтой.
Солнце, брат мой огнеликий,
Дай твой посох золотой.

Что мне башни? Что мне горы?
Выше грезится закат.
Через синие просторы
Протяну я свой канат.

Жизнь — безумная потеха,
Взвейся бубен огневой,
Блеском солнечного смеха
Зазвени над головой.

Солнце — маска. Пусть под маской
Мироборческая ночь,
Пусть приходит… Встречу с пляской.
Черной смерти крикну: «Прочь!»

Разожгу костер последний,
Запылает вихревой;
И, чем ярче, тем победней,
Я ударю в бубен мой.

Солнце — маска золотая;
От тебя не отрекусь.
Шут твой верен, умирая,
С красной смертью обручусь .

Жизнь — безумная потеха,
Взвейся бубен огневой,
Блеском солнечного смеха
Зазвени над головой.

Я к вам взывал, но зов вчерашний
Был глух, а башня высокая;
Сегодня вышел я из башни,
И песня вольная звонка.

Пою и в бубен ударяю.
Мой бубен — солнце, бубен — смех.
Кто злой, кто добрый, я не знаю.
Мне все равно… Пою для всех.

Забавой огненной потешу
И, уходя, оставлю знак.
На главной площади повешу
На древке красный мой колпак.

Для всякой мудрости он годен,
Смешная жизнь, как он, пуста.
Уйду и снова мир свободен
Для песен нового шута.

Облака над степью
Месяцем разорваны.
На кургане голом
Задремали вороны.

И увидел первый:
Снег, землянки скрытые…
Выстрелы и стоны…
И лежат убитые.

А второй увидел:
Улицы изрытые…
Выстрелы и стоны…
И лежат убитые.

И увидел третий:
Избы непокрытые…
Выстрелы в стоны…
И лежат убитые.

Заалело небо
В разные три стороны,
За поживой сытной
Полетали вороны.

Никто не ждет, никто не знает,
Что ужас будет явлен вновь.
О мщеньи яростном взывает
Недавних жертв святая кровь.