Варвара Вольтман-Спасская - В кольце

Не режет к празднику барана
Гафур-ата, не варит плов.
Старик, проснувшись очень рано,
Поймал кудлатого барана,
Рога стянул ему арканом
И гонит в город для бойцов.
Зарежет только там барана,
Бойцам он приготовит плов.

С лицом египетского сфинкса
Прошёл незрячий человек.
Он был под Пулковом, узбек
С лицом египетского сфинкса.
Былое, в будущее вклинься!
От бомб у сфинксов таял снег…
И вот с лицом того же сфинкса
Прошёл незрячий человек.

Как циркуль кружат костыли
На раскалившейся панели.
От зноя листья почернели.
Всё кружат, кружат костыли.
Москвички-девушки прошли,
В глаза герою поглядели.
Остановились костыли
На раскалившейся панели.

Зеленоглазый виноград
Смеется на горбатых лозах.
На солнце он и жёлт и розов,
Зеленоглазый виноград.
Наполнен цоканьем цикад
От зноя побелевший воздух,
И чаус, крупный виноград,
Смеётся на горбатых лозах.

На сборе хлопка контрабас
Опережает первых скрипок.
Солирует басистым скрипом
На сборе хлопка контрабас.
И хлопок в фартуках у нас
Колышется, пушист и зыбок.
Неповоротлив контрабас,
Но обгоняет первых скрипок.

В январский полдень на припёке,
Фиалка распустилась вдруг.
Мой маленький безмолвный друг!
В январский полдень, на припёке,
Как я, ты перепутал сроки
И не предвидел новых вьюг.
Смотрите, люди, — на припёке
Фиалка распустилась вдруг!

Мы здесь не слышали салюта,
Того салюта в январе.
В узбекском маленьком дворе
Не громыхал раскат салюта,
Но с ленинградкой на заре
Все целовались почему-то,
Хоть и не слышали салюта,
Того салюта в январе.

И снова город нами взят!
Бегут под окнами, смеются.
Не Киев ли? Разбилось блюдце.
Ещё ведь город нами взят.
И влага светлая в глазах,
И спицы в руки не даются.
Не Киев ли сегодня взят?
Бегут под окнами, смеются.

Полна народу чайхана.
Толкуют о делах за чаем.
А скоро кончится война!
…И вдруг умолкла чайхана:
Глядим на карту. Тишина.
Флажки маячат за Дунаем.
Ликует наша чайхана,
Поют все за зелёным чаем.

Уже раскрыты чемоданы,
И в нашем доме всё вверх дном.
Сгорел чулок под утюгом.
Укладывают чемоданы.
Вербовка в новый цех «Светланы».
Соседки едут завтра днём.
Не упади на чемоданы —
Ведь в нашем доме всё вверх дном!

И мы уедем очень скоро.
Какое слово — «Ленинград»!
Опять волненье, споры, сборы.
Неделя — это очень скоро.
Сюда — клавиры. В них — халат.
Портрет — в портфель. Он так нам дорог.
И мне и дочке. Очень скоро
И он увидит Ленинград.

Всю ночь не спят у нас в теплушке —
Не тот, не прежний ли вагон?
За перегоном — перегон.
И вдруг заплакали в теплушке:
Берёзка! Та же, на опушке!
И ей отвесили поклон
Все, то в ту ночь не спал в теплушке.
Не тот, не прежний ли вагон?

Умылись только что с дороги,
И музыкой наполнен дом.
Стоит соседка на пороге:
«Вы отдохнули бы с дороги!»
Но ты, как прежде, в позе строгой
Под чёрным поднятым крылом.
Ещё не пили чай с дороги,
А музыкой наполнен дом.

Всё осмотреть, всем надышаться,
На каждом постоять углу,
К решётке на мосту прижаться,
Всё обойти, всем надышаться
И каждой встрече поражаться,
Знакомой трещинке в полу,
Листать тетради, надышаться
Своим трудом в родном углу!

На люльке — девушка-маляр.
Она неистовстует кистью.
Вот это жизни светлый дар!
Поёт, работая, маляр,
И брызги охры, точно листья
Под осень разожгли пожар.
Спасибо, девушка-маляр,
Что там неиствствуешь кистью!

Два сфинкса смотрят друг на друга.
Не видя больше ничего.
Но волны катятся упруго.
Два сфинкса смотрят друг на друга.
Огней расцвеченная вьюга —
Салют. Какой волшебство!
Но сфинксы смотрят друг на друга,
Не замечая ничего.