Владимир Фирсов - Чувство Родины. Стихи и поэмы

Был он пьян.
Но, взяв баян,
Доказал,
Что не был пьян.

— Ну-ка, бабоньки, ходи,
Ног не жалея.
Ну-ка, бабоньки, гляди
Ве-се-лее! —
Баянисту стопку водки,
Ежели не вдоволь!..
И пошли,
Пошли молодки,
Вдовушки и вдовы.

— Дым столбом и пир горой —
Воротился в дом герой.
Ты прости, но я не скрою
Всей симпатии к герою!

Эх, девчата, в самом деле,
Где же наши соколы?
На них серые шинели
И ремни широкие!

— Ты цвела бы, я цвела бы,
Женушки бедовые,
А теперь мы только бабы,
Только бабы вдовые!

— Хорошо живется бабам,
Хорошо пахать и жать,
Только не от кого бабам
Мужиков теперь рожать!
И-и-и! Эх, эх, эх!
Бабам слезы, курам смех.

— Мы на выдумку здоровы.
И недаром говорят:
Пашут бабы на коровах,
Не коров, а кур доят!
И-и-и! Эх, эх, эх!
Бабам слезы, курам смех!

— Описав усадьбы строго,
Обложили нас налогом,
Каждый корень стал в чести —
Только денежки плати!
И-и-и! Эх, эх, эх!
Бабам слезы, курам смех!

— Я налоги не любила
И вовек не полюблю.
Нынче груши порубила,
Завтра яблони срублю!
И-и-и! Эх, эх, эх!
Бабам слезы, курам смех.

Пил по собственной охоте
Федор, зная наперед:
Хмель проходит и уходит,
Горе за душу берет.
Так возьмет,
Что станет душно,
Так, что очи ослепит,
Как от этих вот частушек,
Вдовьих болей и обид…

— Так-то, брат, отвоевали…—
И пристал как банный лист
К Федору Аким Иванин —
Бывший сельский активист.

— Не гляди, — бубнит с укором,
Всяко было до войны.
Мы с тобою, Федор, горы
Своротить теперь должны…

Он подсел совсем некстати
И сидел, как сыч, бубня:
— Я тут нынче председатель,
Так что ты держись меня.
На коровах, дескать, пашем?
Что же, пашем… это так.
Только ты учти, чудак,
Трактор есть в хозяйстве нашем.
Нелегально… по частям
Собран нашими руками.
Только это между нами,
Не докладывал властям…
У других и плуга нет.
Только мне какое дело,
Коль на весь колхозный свет
Наша слава прогудела!
Мой колхоз передовой.
И написано в газете:
«Хороши дела в „Рассвете“.
Председатель волевой».
Волевой!
А думал как?
Надо чикаться с народом?
Ты меня держись, чудак,
Мне здесь быть не больше года.
По секрету доложу:
Мне в районе ищут место.
Ты один годишься вместо,
Если хочешь, предложу…
Утвердят. А что? Герой!
За колхозы был горой.
Большевик с партийным стажем.
Утвердят, не пикнут даже…

И еще он что-то нес
Все на той же самой ноте.
И слезился пьяный нос
В такт
Нахлынувшей икоте…

Бабы смотрят — ах да ах! —
На Тишкова на Ивана:
Спит, сердечный, на мехах
Перегретого баяна.
Мнутся бабы,
Не хотят
Мужика опять тревожить…

А Аким свое:
— Пустяк!
Трудно будет… мы поможем.
Ты да я… без дураков…
Друг за друга… понимаешь?..

Федор гаркнул:
— Эй, Тишков!
Что ж ты, Ванька, не играешь!

И опять меха гудят.
И глядит печально Даша:
Мужики махрой чадят,
Одиноко бабы пляшут.
Горько пляшут и поют,
Горько плачут, горько пьют!..

Федор встал из-за стола,
Сделал Даше знак и вышел…

На недальний лес,
На крыши
Полночь звездная легла.
Снег похрустывал светло,
Избы дымчато темнели.
Даше сладко и тепло
У прокуренной шинели.
Мир шатался,
Мир хмелел,
Звезды путали орбиты!
Не спеша рассвет белел
На земле родной, обжитой…

Знала ночь,
И знал рассвет,
Как пахнуло в мир весною,
Как за много горьких лет
Сладкой болью губы ноют.
Потому в минуты те
Вспоминать им было любо,
Что вот так же ныли губы
В дни свиданий в Красоте.

Отошла война.
И снова
Опаленная земля
Поднималась, веря в слово
Краснозвездного Кремля.

Ради нашей звездной силы,
Как всегда,
Из года в год
Вновь на жертвы шел
России
Удивительный народ.

Понимал, что не богато,
Что не весело живем
Символической оплатой,
Крайне низким трудоднем.
И случалось, что налоги
Отрывали от земли…

Невеселые дороги
Многих в город увели.
Шли на шахты.
Возводили
Над руинами дворцы.

Уходили, уходили
Дети, матери, отцы.
Уходили — слезы лили.
Уходили от нужды,
От бессолья уходили,
От непрошеной беды.