Владимир Фирсов - Чувство Родины. Стихи и поэмы

Века мы жили
И века терпели,
По пыльным трактам
Кандалы гремели.
Но все равно — веселые дела! —
Мы веселиться все-таки умели:
Звенели гусли,
Балалайки пели
И братина с вином
По кругу шла.
Стонали песни на тропинках узких,
Коль недруги
Большой дорогой шли.
Мы пуще глаза
Берегли свой русский.
Родной язык доверчивой земли.
Мы нежно берегли
Любое слово,
Чтоб, чистое, оно дошло, звуча,
До Пушкина, Некрасова, Толстого,
До нашего родного Ильича.
Оно шагало вместе с нами рядом,
Не зная и не ведая преград,
Вздымало гордо Флаг над баррикадой,
Победное, врывалось в Петроград.
Нам это слово приносило счастье,
(Не зря его веками берегли)
Декретами моей Советской власти
Оно пришло во все края земли.

Ни возгласа.
Ни слова примиренья.
Я — безымянный.
Я умру в ночи.
Меня уже пытали палачи
За семь веков до моего рожденья
У рыжего эсэсовца глаза
Глядят так ненавидяще и стыло,
Как у того,
Что семь веков назад
Мне выжег очи и зарыл в могилу
Он разъярен.
Он не поймет никак,
Откуда у меня берутся силы.
А я бессмертен,
Как бессмертен флаг,
Что реет над Москвой
И над Россией.
Бессмертен я,
Пока они живут,
Родимые смоленские березы,
Пока по небу облака плывут
И травы на заре роняют росы,
Пока не меркнут
Ленина слова,
Пока жива великая свобода!
Бессмертен я,
Пока она жива,
Бессмертная история народа!

О Родина!
Смогу ль забыть
Твои нелегкие победы,
Твои немыслимые беды,
Забыть,
Как прадеды и деды
Умели драться и любить.
О Родина!
Всегда с тобой
Мне вечно жить
И вечно помнить
На Куликовом поле бой
И бой на Бородинском поле,
Мне помнить битвы и кресты,
И падающие березы,
И родниковой чистоты
Невысыхающие слезы.
Я знаю,
Память не солжет.
Уйдя в живых и в обелиски,
Она умело бережет
Все то, что дорого и близко.
О Память Родины!
Она
Прошла походкою солдатской
Из-под знамен Бородина
Под пули площади Сенатской.
И хоть нелегок путь бойца,
Она прошла путем былинным
От взятья Зимнего дворца
И до победы над Берлином!
У Памяти свои права
На все,
Чем мы живем, живые.
И все-таки
Моя Россия
Не только Памятью жива.
Она жива высоким днем
Своей большой и гордой славы,
Где домен огненная лава
Горит негаснущим огнем;
Где, темноту навек рассеяв,
Моя высокая земля,
Как Млечный Путь, летит,
Пыля
Огнями Волги, Енисея;
Где вновь опередив мечту, Туда,
Под звезды золотые, Стрелой,
Сразившею Батыя,
Летит ракета в высоту!

Над тишиной
Кладбищенских распятий,
Над светлой синевой озер и рек
Он был,
Как бог,
Велик и непонятен —
Еще не знавший крыльев
Человек.

Он брал топор.
И на ветру гудела,
От солнца бронзовея,
Борода.

И по ночам
Вселенная глядела
На пахнущие стружкой города.
Глядела тихо,
Звездно,
Удивленно,
Далеким светом до земли достав…
И города
Мигали поименно
Веселыми кострами
У застав!

В кабацком гуле
В горькую минуту,
Кабатчику рубаху заложив,
Пел человек
И плакал почему-то,
На руки подбородок положив.
Пел человек…

Он был
И здесь великим,
В минуту грусти, горя своего,
Лишь водка унижала,
Как вериги,
Высокое достоинство его.

Его ли только!
Водку принимая,
Работали,
Как поршни,
Кадыки.

Пел человек.
И песню понимали
И доверяли песне мужики.
А он все пел,
Хмельно кусая губы,
О горьком одиночестве своем,
О Любушке,
Которая не любит,
Которая не думает о нем.

И над землей усталой, пропыленной,
Когда она восторженно спала,
Та песня
О любви неразделенной
Спокойная и светлая
Плыла.
Она была вольна,
Как в поле птаха,
Чиста,
Как синева озер и рек.

И вновь
Кабатчик
Возвращал рубаху
И говорил:
— Я тоже человек…

А утром
Снова солнышко светило.
И, жизнь свою не помянув добром,
Шел человек в рубахе
По стропилам,
Играючи зеркальным топором.
Любовь неразделенная!
Откуда
Она пришла желанью вопреки?
На силу не надеясь и на удаль,
Шли мужики,
Как в храмы,
В кабаки…

Но предок мой
Забыл кабак,
Оставил,
И с верным
Непропойным топором
Он день и ночь
Красу земную славил,
Как говорят, не описать пером.
Он поднимал
В заоблачные дали
Красу земли
На легких куполах.
И в честь его
Колокола
Звучали,
Оповещая о его делах.
Его любовь звала.