Уильям Блейк - Поэзия английского романтизма XIX века

Восплачьте… Впрочем, в некий день,
Блюдя любви закон,
Пусть сгонит внук позора тень
С поруганных имен.
И спросит в храме, где покой
Вкушают раб и князь:
«Чьей святотатственной рукой
Отважный брошен в грязь?

Тиранов ненависть дика:
Они в ней заодно,
А вам в любви еще пока
Сплотиться не дано:
Один, в неведенье своем,
Святыню осквернил,
Когда другой — пред алтарем —
Колени преклонил!»

Спит избранник ее где-то в дальней земле,
Докучать ей любовью не станем:
Холодна она к нашей любви и хвале,
Ее сердце — в гробу его раннем.

И поет она песни родимых полей,
Песни, полные дикого хмеля…
Если б знали вы, те, что внимаете ей,
Что творилось в душе менестреля!

Он погиб ради этой любви и страны,
Вы при жизни его увенчали, —
Слезы горькие жечь ее щеки должны,
А любовь истомилась в печали.

Пусть задремлет в чертогах вечерних лучей,
Позлащенная скорбью заката:
Над Эрином, любимым всего горячей,
Утром солнце заблещет крылато!

В полночь я полечу, воздымая созвездий крыла,
В край, где мы полюбили, когда на земле ты жила;
И все чудится мне: если душам, померкшим давно,
Утешенья былые опять обрести суждено,
Расскажи о любви — и каким она счастьем была!

Я спою тебе дикую песню родной стороны,
Что с тобой мы певали, слиянностью прежней нежны.
Так вернись ко мне эхом и горечь моленья разрушь!
О любовь! Ты, как голос из Царства Исчезнувших Душ,
Смутный отзвук напевов, что были томленья полны!

Этой розе — последней
Томиться дано:
Все подруги ее
Отпылали давно.
И любимый далек:
Предвещают беду
Безответные вздохи
В осеннем саду.

Не покину тебя
В дни любви и тоски!
Оброню и рассыплю
Твои лепестки.
Оброню их небрежно
В объятья травы,
Где подруги твои
Безуханно-мертвы.

А ведь скоро остынет
Бурливая кровь,
Скоро дружба исчезнет,
Увянет любовь.
Только, верной любви
Потеряв благодать,
Кто захочет
В ночном этом мире страдать?

Светляк мигнул ночной порой,
Встал майский месяц над горой;
Мы там пойдем
Бродить вдвоем,
Где Морна [248] Морна — как поясняет Мур, героиня ирландского стихотворения, переведенного когда-то на английский язык другом его ученических лет. спит в земле сырой.

Встань! Небеса — утеха глаз,
Уж пробил наслажденья час;
Ведь жизнь продлим
Мы нам двоим,
Урвав у тьмы хоть миг для нас.

Проснись, любовь, пока все спит,
И до рассвета выйди в сад,
В наш звездный час, в наш миг услад.
Я под окном
В саду ночном,
А в том окне — твой милый взгляд.

Так пробудись, так пробудись,
Пока звездами блещет высь, —
Быть может, мудрый звездочет
К их сонму и тебя причтет;
Явись, любимая, явись!

На битву мчится менестрель,
Певец-воитель юный, —
С ним предков меч, с ним арфы трель,
Трель арфы многострунной.
«Пусть предан остров мой родной
Никчемными сынами, —
Еще со мной — мой меч стальной,
И голос арфы — с нами!»

Пал менестрель, — в сраженье пал,
Пал поприща в начале,
Но прежде струны он порвал,
Чтоб в рабстве не звучали.
Но прежде вымолвил: «Живи
Душой для звуков новых,
Ведь песню славы и любви
Нельзя слагать в оковах!»

Покинута всеми, о бедная лань,
Напрасно себя не терзай и не рань.
Прильни мне на грудь, не скрывая лица:
Здесь дом твой, здесь сердце — твое до конца.

Любовь неизменна; себе лишь верна,
И в счастье и в горе все та же она.
Не знаю, виновна ли ты предо мной, —
Тебя я люблю той, что есть, — не иной.

«Мой ангел», — я помню, меня ты звала.
О да, я твой ангел, хранящий от зла.
Мы в пламя с тобою бесстрашно войдем
И вместе спасемся — иль сгинем вдвоем.

Я видел, как розовым утром качался
В волнах прибывавших у берега челн;
И вновь я пришел, когда мрак надвигался,
Челнок был все там же, но не было волн.