Уильям Блейк - Поэзия английского романтизма XIX века

И в сонме том блистательней других
Являлися пять иноков, как братья;
Казалось, кровь их покрывала платья,
И ветви пальм в руках сияли их.

И тот, кто вел пришельцев незнакомых,
Казалось, был еще земли жилец;
Но и над ним горел лучей венец,
Как над святой главою им ведомых.

Пред алтарем они, устроясь в ряд,
Запели гимн торжественно-печальный:
Казалося, свершали погребальный
За упокой души они обряд.

«Скажите, кто вы? (чудом изумленный
Спросил святых пришельцев духовник)
О ком поет ваш погребальный лик?
О чьей душе вы молитесь блаженной?»

«Угодников святых ты слышишь глас;
Мы братья их, пять чернецов смиренных:
Сопричтены за муки в лик блаженных;
Отец Франциск [224] Отец Франциск — святой Франциск Ассизский (1182–1226) — основатель нищенствующего монашеского ордена францисканцев (миноритов); согласно оригиналу, пять мучеников принадлежали этому ордену. живой предводит нас.

Исполнили мы королеве данный
Обет: ее теперь возьмет земля;
Поди отсель, уведомь короля
О том, чему ты зритель был избранный».

И скрылось все… Оставив храм, чернец
Спешит к Альфонзу с вестию печальной…
Вдруг тяжко звон раздался погребальный:
Он королевин возвестил конец.

Как часто сонмы черных туч
Хотят затмить стеной
Застенчивый и робкий луч
В угрюмой мгле ночной.

Так заблуждений суета
Язвит в земном пути
Того, чья тихая мечта
Легко во мглу сойти.

Ты погляди, как под луной
Кипит и пенится волна
И как, объята тишиной,
Потом смиряется она.

Вот так, среди житейских вод,
Игрушка радостей и бед,
Мгновенно смертный промелькнет,
Чтоб кануть зыбким волнам вслед.

Не надо слов: все так понятно.
Нас истомил взаимный плен.
Я сердце шлю тебе обратно,
А ты верни мое взамен.

Мы знали в полной мере счастье.
Пора расторгнуть узы сна:
Мрачна, как зимнее ненастье,
Была бы вечная весна.

Я слышу снова зов скитаний.
Но — верь — я не ищу иной
Подруги — преданней, желанней:
Прельщен я только новизной.

Итак, приют любви покинем
И, разлучась, пойдем с тобой,
Не отягчеппые уныньем,
Ты — той, я — этою тропой.

В короткой вспышке страсти ярой
Не пострадал никто из нас:
Ты не утратила ни чары,
Ничуть мой пламень не угас.

Не опалили поцелуи
Лиловый розан губ твоих,
И сладость сохранил былую
Твой вздох, мечтателен и тих.

Прощай! Когда любовь другая
К себе скитальца призовет, —
Минувшего не отвергая,
Шепну я (знаю наперед):

«Был много ярче твой румянец,
Чем этот, бледный, неживой,
Твой взгляд, и влагой притуманясь,
Сиял яснее синевой».

Прощай! Всему конец. Отныне
Меж нами — отчужденья лед.
Другой в ликующей гордыне
Твой стан руками оплетет.

Но, вспоминая все, что было,
Ты вдруг поймешь, печаль гоня, —
В нем нет и половины пыла,
Переполнявшего меня.