Иосиф Уткин - Стихотворения и поэмы

«Товарищ, я спорить не стану,
Хотя у меня и наган.
Возможно, товарищ крестьянин,
Тебя и ограбил цыган,

Но я, говорю, на толкучке
Купил у цыгана коня —
И, кроме казенной получки,
Забрал он гармонь у меня.

Но что мне гармонь и червонцы!
Другое подумай, отец:
Какой из меня, эскадронца,
Без лошади, к черту, боец?»

…Крестьянин подумал немного,
Потом поглядел на меня.
Ударил по крупу коня
И дальше подался дорогой.

Все казаки перед боем
Клятве Родине клялись,
А один стоял, не клялся
И глядел угрюмо вниз.

На лихих коней кубанских
Людям жаловаться — грех:
Лихо мчались в бой казаки,
Но один — быстрее всех.

Не над ним ли в синем небе
Кружит коршун-нелюдим?..
Все вернулись с поля боя,
Не вернулся лишь один.

Он лежит в степи кубанской,
Очи карие в дыму…
Всем казакам храбрым — слава.
Песня — только одному!

Над мирным деревянным бытом
Дымится русская зима,
И чем-то близким
И забытым
Душа моя уязвлена.

Смотрю в слезах
На снежный полог,
На свежий след,
На зимний сад,
Где на ресницах хвойных елок
Снежинки радостно блестят.

На синюю тропинку дыма
Смотрю с какой-то болью я…
На всё, что вдаль невозвратимо
Прошло, как молодость моя…

На деревья и на зданья
Снег торопится с небес,
Тишиною ожиданья,
Как во сне, охвачен лес…

Что ж, и мне пора ложиться.
Как в лесу, в душе темно,
В голове, как снег, кружится
Грустных дум веретено.

Писатель N — известный щеголь,
Одет он с головы до ног,
Как денди, в импортное… Гоголь
Так одеваться бы не мог.

Но скромным людям надо много ль?
Насколько я могу судить,
Писать не может он, как Гоголь,
Но может гоголем ходить.

Хоть бы перепел — в овсе!
Хоть бы свистнул кто бекасом.
Что за чертов хор, где все
Как один гундосят басом?

Да и хор тут ни при чем.
Просто автор бойких строчек,
К кассе рвущийся,
плечом
Оттирает банду прочих.

Как унять крикливых чад?
Напихайте их деньгами!
Пусть нажрутся и молчат.
И тогда… Проснется камень!

И тогда ответит нам
Шумом лес темнобородый,
Залепечет по камням
Ключевой язык природы!..

Соловей на ветку сел
И давай — опять о прежнем!
Я и сам собаку съел
На лирическом, на нежном.

А сижу раскрывши рот,
Глупой птице потакая;
Автор, может быть, и врет,
Но ведь песня-то какая!

Бык серьезен, бык молчит.
Ну, а польза-то какая,
Если он и промычит
Правду голосом бугая?

Вы — как знаете, а я —
У меня же свой обычай:
Я же песню соловья
Предпочту всем правдам бычьим!

Как на спутниц на живых,
Я любуюсь на березы…
В полушалках снеговых
Щеголяют по морозу!

Жаль, что только у меня
Так некстати сердце ноет.
Жаль, что только для меня
Радостно бродить с одною,

С той, что села у огня —
Греет руки, дует губы;
С той, которая меня
И берез моих не любит.

Жаловалась: грустно мне, одна я,
Нету сна, и мысли неясны.
Наклонился бы, сказал: «Родная,
Успокойся, — бы сказал, — усни».

Я сказал. Ей стало веселее,
Судя по дыханию груди.
Только освещенные аллеи
Снились ей и кланялись в пути.

Утром встала юная, живая,
Весело глядела на меня,
По-иному всё переживая
В ясном свете солнечного дня.

Не напрасно мы, выходит, славим,
Не напрасно завещали нам:
Сны, которые бы не мешали яви.
Явь, которая бы не мешала снам.

Я письмо свое направил
Просто в адрес синевы.
И письмо, согласно правил,
Получили вы.
Увы!
Слишком знают люди почты
Эту тягу к небесам.
Если любишь — любишь то, что
Просто выдумаешь сам…