Иосиф Уткин - Стихотворения и поэмы

Нелепая эта идея —
На возраст коситься в стихах.
Писать: угасаю… седею…
И ох, дорогая, и ах!

Напротив: седин не касаясь,
Тверди, не жалея труда:
«Я молод, — тверди. — Я красавец.
Я юн… и еще хоть куда!»

Пускай в это верится слабо,
Ты всё-таки цели достиг:
Не выйдет любовь… то хотя бы
Получится радостный стих…

Глохнет одинокая моторка.
Берег травянистый невысок.
Мы одни. Вдвоем.
И ты с восторгом
Прыгаешь из лодки на песок.

Мы одни… Одни! Но, дорогая,
В одиночестве стараясь быть,
Мы с тобой людей не избегаем, —
Мы их обгоняем, может быть.

Всех их ждут березовые чащи.
Потому, откинув ложный стыд.
Мы сегодня получаем счастье —
То, что им лишь завтра предстоит!

У мастера дочки
Похожи, как точки,

И обе блондинки,
И обе в кудряшках;
Мне нравится младшая,
Старшая — Яшке.

Мне нравится Вера,
Товарищу — Варя.
Мы ходим по скверу,
Сидим на бульваре.

Спускаемся к лодкам,
Катаемся в лодке.
И так протекает
Вечер короткий.

Пора расходиться.
«Всего… до свиданья».
Мы молча плетемся
Вдвоем со свиданья

По улицам сонным
Вдоль сонных заборов —
И тут начинаются
Старые споры:

«Какая красивей?»
«Какая умнее?»
…Ни он и ни я —
Мы хитрить не умеем!

«По-моему, Варя».
— «По-моему, Вера».
Товарищ бледнеет,
Я делаюсь серым.

Мы оба, насупясь,
Глядим друг на друга,
Но я… обнимаю
Влюбленного друга:

«Ну, ладно…
Довольно глядеть исподлобья
Они интересные девушки
Обе,

И умницы — обе,
И очень похожи!»
…На нас с изумленьем
Смотрит прохожий.

А мы и не видим.
Для нас не в новинку,
Поспорив, обняться
И топать в обнимку.

Осеннего поля
Покой нелюдимый,
Герой над рекою
Гуляет с любимой.

Впервые опять
После долгой разлуки
Увидел он Волги
Родные излуки.

И солнце на касках
Пустых колоколен
Увидел опять он!
И парень доволен.

О, как тосковал он
Об этом порою!..
Как помнил, родная!..
Но только героя

Родная в нем видит.
«Скорей говорите:
Вы к нам из Мадрида?
Вы были в Мадриде?

Герой Теруэля…
Как это прекрасно!»
Но он не согласен:
Ну, это уж басни.

Он был как и все,
Как другие бывают:
В разлуке не пуля —
Тоска убивает.

А он тосковал…
И парень краснеет.
Но разве румянец —
Оружие с нею!

«Вы к нам из столицы?
Вы были в столице?
И вас принимали
Известные лица?

Ну, что вы молчите?!»
И, скромно потупясь,
Он вдруг признается:
«Ах, это всё глупость!

Да, был. Принимали…»
Но и в столице
В одно дорогое
Сливались все лица.

Герой, говорите…
Но даже в сраженье
Он видел ее лишь!
«Вы слышите, Женя?..»

Но где там… Не слышит!
Подернулось око
Каким-то туманом.
И где-то далёко
Парит ее взгляд,
Далеко за горою…

Ах, что ей до парня?
Ей надо героя!

«Пан вы старый или паныч,
Ехать в гости глядя на ночь?!
Посудите трошки:

Шляхом — танки, в пуще — пал, [40] Пал — лесной пожар.
Лошадь встала — пан пропал…»
— «Цыц, ты… хлоп! У князя — бал.
Ставь кобылу в дрожки!»

— «Воля пана… Я могу;
Только где достать дугу:
Без дуги не можно…»

— «Брешешь… бисов ты слуга, —
Нет дуги… а вот дуга!»
— «З а раз, пан вельможный.

Есть дуга… а где же кнут?..
З а раз, пан, я тут как тут:
Кнут возьму в конюшне.

Лезьте в дрожки…»
Пан залез.
Ночь. Темно. Пылает лес.
Торопиться нужно.

Вожжи взял. Да где же кнут?
«Хлоп, скоре-е-е!» — «Пан, я т-у-у-ут…»
— «Где ты есть?»
— «Да вот я!..»

Пан — за кнут. И видит вдруг:
Кто-то лошадь, как гайдук,
Держит за поводья.

«Матка бозка!.. [41] Матерь божия (польск.). — Ред. Кто вы есть?!»
Командир: «Имею честь…» —
И, к фуражке звездной