Михаил Цетлин (Амари) - Цельное чувство

Dubia

Текст стихотворения, составившего этот раздел книги, был найден составителем в израильском архиве П.М. Рутенберга, вошедшего в историю России и одновременно в израильскую историю. Российский период в биографии Пинхаса (Петра) Моисеевича Рутенберга (1878–1942) известен тем, что 9 января 1905 г. он, живя в Петербурге, принимал участие в руководимом Гапоном шествии к царю с целью вручить ему петицию, где излагались народные просьбы и жалобы. Этот день, когда массовая манифестация была встречена ружейными залпами, вошел в историю России как «кровавое воскресенье». Спустя без малого полтора десятилетия Рутенберг, бежав из большевистской России, приехал в Палестину и стал там основателем электрической компании [148] См. о нем в кн.: Хазан Владимир. Пинхас Рутенберг: От террориста к сионисту: Опыт идентификации человека, который делал историю: В 2-х томах. Иерусалим; М.: Гешарим — Мосты культуры <2008>. . Являясь, как и Цетлин, членом партии эсеров, Рутенберг был близко с ним знаком с российских времен. В его архиве сохранились цетлинские письма к нему. Листок с отпечатанным на машинке стихотворением «Не по вкусу мне и по нраву…» хранится в том же архиве (Archives of the Electric Company, Haifa, Israel).

Текст этого стихотворения и в ритмическом и смысловом отношении, почти без сомнения, представляет собой ответ на известные стихи М.И. Цветаевой «Хвала богатым» (1922). Приведем для сравнения цветаевский «источник»:

Целый ряд признаков свидетельствует о том, что «Не по вкусу мне и по нраву» представляет прямой выпад в адрес цветаевских стихов. Не говоря уже о прямых — без обиняков — рефлексиях типа первой строфы. «Не по вкусу мне и по нраву <���…>/ оспаривать чье-то право / Иронически петь богатых», автор пытается ассоциативно-парафрастически,

через парящего в небе лебедя, передать ощущение цветаевской поэзии, мобилизуя для этой цели глубоко внедренный в сознание эмиграции образ лебединого стана (так называлась неизданная, но широко известная книга стихов поэтессы о Белой гвардии). Анонимный оппонент Цветаевой, безусловно, намеренно имитирует ритмический пульс ее стихов и финиширует евангельской заповедью («Не судите, да не судимы будете» Матф. 7, 1) — в тон и в пику ее строчкам: «Есть такая дурная басня: Как верблюды в иглу пролезли», намекающим на слова Христа о том, что «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Матф. 19, 24). «Ответ» приведен в количественное единообразие с «оспариваемым текстом»: в нем столько же стихов — 10 строф, 40 строчек, — что и у Цветаевой.

Кто написал этот текст — неизвестно. Хозяин архива инженер Рутенберг, который хотя и имел литературное окружение и дружил со многими знаменитыми русскими писателями — М. Горьким, Л. Андреевым, О. Дымовым, близко знал А. Толстого (к этому кругу можно добавить менее громкие имена русских литераторов: В. Жаботинского, Б. Савинкова, А. Дикгофа-Деренталя, С. Мстиславского и др.), хотя вел дневник, некоторые места которого отличаются вполне литературным и более того — пронзительным лирическим слогом, стихов, однако, не писал.