Влад Снегирев: Времена года

Ведь к старомодным чудакам

Не ходит ангел современный.

И муза строго и надменно

Глядит немного свысока.

Но не писать же про деревню.

В ней все, как много лет назад:

Навоза терпкий аромат,

Разруха, пьянство, хмурый мат,

И крест на колокольне древней.

В деревне просто мы живем, не буржуазим:

Корова, свиньи, огород, и водку квасим.

Есть телевизор на столе – росток культуры.

Там дикторша одна поёт, ну дура дурой:

Все заливает нам о том, что на Канарах

Легко от солнца получить налет загара.

В степи загар я получу совсем бесплатно,

Когда корову там пасу – туда, обратно.

С утра до вечера политики все спорят, спорят.

У нас же все, как у людей, – пусть тараторят.

И млеем тихо мы порой от сказок пустобреха.

Но толку с них совсем уж нет, как с рыбы меха.

Еще там "мыло" все идет, про олигархов.

От этого совсем никак, – ни холодно, ни жарко.

От ящика тошнит, не верим мы рекламе,

Все это видели давно – у Юльки на майдане.

Нам обещали: будет всё, и будем мы Европой,

Вот и ползем туда, сверкая голой жопой.

Тот мир далек от нас, кружит за горизонтом,-

Нелепый и пустой, придуманный экспромтом.

Покуда мы хлебаем щи дырявыми лаптями.

Работу дайте, – что купить давно мы знаем сами.

Возле края заросшего леса,

Где приветливы к людям поля,

Был я молод когда-то и весел.

Там осталась родная земля.

Здесь, в деревне, я прожил немало,

Помню сонных садов тишину.

Здесь, под ивами, юность мужала.

Тут я рвал на гитаре струну.

Помню первых свиданий надежды

И печаль моих первых разлук.

За околицей дремлют, как прежде,

Поле близкое, роща и луг.

Пруд затянут осклизлою тиной,

Покосился дощатый забор.

Двор зарос лопухами, малиной.

И пустынен речной косогор.

Боль души забывается разве?

Край далекий заброшен и нем.

Лишь болотная жижа в канаве

Не поймет моих вечных проблем.

Зачем в осенний, темный вечер

Покинул дом я свой родной?

Зачем помчался я навстречу

Мечте неясной, как слепой?

Надеясь на свое везенье,

На случай, что меня найдет,

Не расставаясь с милой ленью,

Легко и смело шел вперед.

А в старом доме, на пригорке,

На перекрестке двух дорог,

Все смотрит мать, отдернув шторку,

Во двор, где носится щенок,

На кур, что роются в навозе

У полусгнившего плетня,

На сад, что вытоптали козы,

Вот только нету там меня.

Весь этот мир, – в былом могучий,

Теперь придавлен хмурой тучей.

Везде технический прогресс,

А счастья нет, – остался стресс.

Природу надо разлюбить,

Чтобы не выглядеть отсталым.

И вот весь мир в одном квартале,

Теперь в нем буду вечно жить.

И шепот трав, и листьев шорох,

Мне не услышать вдалеке.

Тихонько стонет ветер в шторах,

И снова двери на замке.

Не знаю чувства более святого,

Чем та любовь, которая всегда

В тени густой, у самого порога,

Меня ждала, безмолвно вдаль глядя.

Вдали дорога пыльной лентой вьётся,

Всегда пуста – и летом и зимой.

И мать все ждет, когда же он вернется,

Когда вернется сын её родной.

Как часто мы легко всё забываем

В плену своих безрадостных побед.

Как бабочки, в саду густом играя,

Летим беспечно на неверный свет.

А мать все ждет покорно и устало

Всю жизнь мою в душе своей храня.

Вернуться бы в далекое начало,

Чтоб заслужить прощенье для меня…

Был ветер, дождь. Опали листья,

Ковром покрыв уснувший сад.

И все бегут куда-то мысли,

Все спорят, шепчутся, шуршат.

Я их не слушаю, увольте…

Их жалкий лепет надоел.

Мне жить по-новому позвольте,

Без этих повседневных дел.

Другие мучают заботы,

Иные рифмы я хочу.

Влекут безмерные высоты,

Любая ноша по плечу.

Но только родине печальной

Совсем нет дела до меня.

Погас закат за рощей дальной,

Поблекли тихо краски дня.

Покрыл под утро даль степную

Мороз осенний – всё в снегу.

Но не любить тебя, такую,

Как не пытаюсь – не могу.

Есть в одиночестве желанная свобода,

Блаженство сладких снов и робость тишины.

Оставь людей и благодарная природа