Уильям Шекспир - Поэмы и стихотворения

Нахмурь он бровь, и выльется обратно
Нектар слюны из жадных женских уст,
Любая колкость гонит безвозвратно
Страсть, шип обороняет алый куст.
Но страсть и двадцать обойдет замков.
Рвя все цветы, всех избежав шипов.

Жаль, до утра не удержать болвана,
Что ноет, умоляя отпустить,
И ей приходится рот оторвать от крана,
Сказав: "Прощай же, да не смей забыть!
Как гадко унести во рту с собою
Чужое сердце с воткнутой стрелою!

Ах, сладенький, я до утра проплачу!
Тебя глаза больному сердцу не покажут,
Как насчет завтра смотришь? А? А, зайчик?
А, как ты завтра? Что, мой бог, ведь да же?"
"Нет, извини, — ответила стена, —
Собрался кое с кем на кабана".

"На кабана?" Вот тут она бледнеет.
Как полотно над толькочтошной розой,
От слова "вепрь" в лицо ей стужа веет.
На шее виснет, перепугана угрозой.
И, вроде ненарочно, вниз влечет.
И — на спину под ним, ловка, как черт!

Неужто дождалась? Уж он на ней!
Верхом соколик жаркий, все готово!
О, сок мечты — обильней всех слюней!
Прижмурилась… Ан нет толчка живого…
И сух возле воды Тантала рот,
Зашла, вишь, баба в рай, да сразу ж от ворот…

Как бедные обманутые птички
Рисованные ягоды клюют,
Так машут ее ноги по привычке,
А ягод нет в желудках птиц, и тут…
Жар наверстать, упущенный под животом,
Старается целующимся ртом.
Все без толку, царица, зря махала,

Все средства хороши, да толку в них…
Ты, расстаравшись, здорово попала,
Любовь ты. Ты влюбилась. Извини…
"Тьфу на тебя, — орет, — пусти, достала!
С чего б опять ты так меня захомутала?"

"О, ты б ушел, мой сладкий, уходя,
Но страшен мне рассказ твой об охоте,
Предупреждаю я тебя, дитя,
Вам кабана не взять за здорово живете,
И как мясник скотинушке — штыком,
Ужасен недобитый вепрь клыком!

Щетинистая морда кабана,
Вся в пене, угрожающе-ужасна,
И над глазами алыми спина
Горбата, почву жрет он ежечасно,
Могилы роя всем, кто попадет
На клык его. Он хрюкает, ревет.

Его бока щетинисто черствы,
Поди-ка проколи их, мальчик, пикой,
До толстой шеи не достать, увы!
Во гневе бьется он со львом-владыкой,
Колючие кусты — и те, пасуя,
Когда он прет, сигают врассыпную.

Он не увидит красоты твоей
И не замрет от блеска сих очей,
Прекрасных рук, губ нежных не оценит,
Как мир весь оценил, а только морду вспенит.
И если доберется, чур! чур! Ах!
Изроет грудь, как роется в корнях.

Не тронь ты лежбища его свиного,
Красавцу ни к чему опасный монстр.
Риск добровольный пуст, малыш, верь слову,
Удачлив тот, чей слух к совету друга остр.
Мои коленки стукнулись, как камни
Судьбы, едва назвал ты кабана мне.

Заметил ты, как стала я бледна?
А ужаса во взгляде не увидел?
Кольцом рук, ног своих от кабана
Влеку тебя к груди. О, вниди, вниди!
Грудь взволновалась, сплошь сердцебиенье,
Тебя качнувши, как землетрясенье.

Ведь я ревную, так всегда в любви
Есть ревность — ложный сторож наслажденья,
"Враг, враг! — кричит. — Вор, вор, лови, дави!
Бей насмерть!" А вокруг — ни дуновенья.
Так сердцу недалеко до беды,
Как факелу от ветра да воды.

Наушник лжив. Лжив пакостный шпион!
Червь, пожирающий весну любовную,
Лжет языком правдивой сказки он,
И вдруг соврет вею правду безусловную.
Мне голос был, вещует сердце мне,
Кошмар, закат твоих мне видеть дней,

Мне больно, мне представилось сейчас,
Как будто здесь взбешенный был кабан,
На чьих спинных шипах лежал как раз
Тебе подобный некто, в дырах ран,
С болтающейся мертвой головой,
И кровь текла в цветочек голубой.

Что делать мне с видением больным?
Оно привиделось и скрылось,
Но мысль о нем не скрылась с ним,
Молю, прошу, ну сделай милость,
Тебе — смерть, горе мне! — Я чую в токах ветра,
Когда назавтра ты догонишь вепря.

Тебе подай охоту? Что ж, изволь,
Гоняй себе по рощицам зайчишку,
Лису удрать из норки приневоль,
Оленя, длиннорогого не слишком,
Гоняйся за трусливыми зверями,
Скачи, трави их злыми кобелями!

Поднимут псы в кустах косого труса,
А он — петлять, хитрить, судьбы спасаться,
За ним, за ветром вскачь, — как хочешь, дело вкуса, —
Туда, сюда, он не начнет кусаться,
Он из ложбинки в норку да в ложбинку,
Задаст задачку, умотает псинку.