Уильям Шекспир - Поэмы и стихотворения

СХХХІІІ.

"Не зови этого любовью: любовь унеслась въ небеса, съ тѣхъ поръ, какъ пышащее сладострастіе захватило на землѣ ея имя; подъ его простодушной личиной оно насыщается свѣжей красою, пятная ее позоромъ; пылъ этого тирана срамитъ ее и быстро губитъ, какъ гусеница нѣжную листву.

CXXXIV.

"Любовь радуетъ, какъ солнечное сіяніе послѣ дождя, а сладострастіе дѣйствуетъ, какъ буря послѣ солнца. Нѣжная весна любви остается всегда свѣжею; зима сладострастія нагрянетъ прежде конца лѣта. Любовь не пресыщается, сладострастіе мретъ отъ обжорства; любовь — вся истина; сладострастіе полно придуманной лжи.

CXXXV.

"Я могъ бы сказать болѣе, но не смѣю. Текстъ старъ, ораторъ слишкомъ молодъ, — и потому я удалюсь съ грустью; мое лицо полно стыдомъ, мое сердце досадой; мои уши, слушавшія твои распутныя рѣчи, горятъ теперь отъ своего проступка".

CXXXVI.

Послѣ этого, онъ вырывается изъ нѣжныхъ объятій прекрасныхъ рукъ, прижимавшихъ его къ груди, и бѣжитъ быстро домой черезъ темную поляну, оставя влюбленную лежащею навзничь и огорченною глубоко. Подобно свѣтлой звѣздѣ, падающей съ неба, исчезаетъ онъ въ темнотѣ изъ глазъ Венеры.

CXXXVII.

Она смотритъ ему вслѣдъ, какъ тотъ, который съ берега провожаетъ взглядомъ только что отплывшаго друга, до тѣхъ поръ, пока бѣшеныя волны не скроютъ его, вздымаясь своими хребтами до встрѣчныхъ имъ тучъ. Такъ безпощадная и черная ночь укрыла отъ нея предметъ, услаждавшій ея взоры.

CXXXVIII.

Пораженная, какъ уронившій нечаянно въ потокъ драгоцѣнное украшеніе, или какъ бываетъ смущенъ ночной путникъ, когда свѣточъ его погаснетъ среди непріютнаго лѣса, такъ лежала она во мракѣ, смятенная, утративъ прекраснаго вожатаго на своемъ пути.

CXXXIX.

Она бьетъ себя по сердцу, такъ что оно стонетъ, и всѣ сосѣднія пещеры, какъ въ волненіи, повторяютъ буквально ея вопли. Порывъ за порывомъ усиливаются вдвойнѣ. "Увы! восклицаетъ она, горе, горе!" И двадцать эхо повторяютъ двадцать разъ этотъ крикъ.

CXL.

Замѣтивъ это, она протягиваетъ жалобный звукъ и начинаетъ нежданно пѣть печальную пѣсню о томъ, какъ любовь покоряетъ молодыхъ людей и отнимаетъ разумъ у старыхъ, какъ любовь умна въ своемъ безуміи, какъ глупа въ разсудительности. И ея унылый гимнъ все заканчивается воплемъ, которому эхо вторитъ хоромъ.

CXLI.

Ея однообразное пѣніе переступило за ночь: часы длинны и для любящихъ, хотя кажутся имъ короткими. Когда иные довольны сами, они думаютъ, что и другіе въ восторгѣ отъ подобныхъ же обстоятельствъ, отъ такихъ же забавъ. Ихъ заботливые разсказы, начинаемые безпрестанно съизнова, кончаются безъ слушателей, но неистощимы.

CXLII.

Съ кѣмъ пришлось ей провести всю ночь, какъ не съ пустыми отзвуками, подобными чужеядамъ, или зычнымъ кабатчикамъ, откликающимся на всякій зовъ и угождающимъ всякой вздорной прихоти. Она говоритъ: "Это такъ"! и всѣ отвѣчаютъ: "Такъ"! и повторили бы: "Нѣтъ"! если-бы она вымолвила это.

CXLIII.

Вотъ уже милый жаворонокъ, утомясь отдыхомъ, взлетаетъ въ высь изъ своего влажнаго пріюта и будитъ утро, изъ серебристаго лона котораго поднимается въ своемъ величіи солнце; оно окидываетъ міръ такимъ свѣтозарнымъ взглядомъ, что вершины кедровъ и холмы кажутся полированнымъ золотомъ.

CXLIV.

Венера встрѣчаетъ его такимъ лестнымъ привѣтомъ: "О ты, ясный богъ и господинъ всякаго свѣта, отъ котораго каждый свѣтильникъ и блестящая звѣзда должны заимствовать то прекрасное свойство, которое сообщаетъ имъ ихъ сіяніе; здѣсь существуетъ сынъ, вскормленный земной матерью, но способный ссудить тебя свѣтомъ, какъ ты имъ ссужаеть другихъ!"

CXLV.

Сказавъ это, она спѣшитъ въ миртовую кущу, раздумывая о томъ, что утро уже протекло на столько, а она не получила еще вѣстей о своемъ возлюбленномъ. Она прислушивается къ его псамъ и его рогу; вскорѣ до нея доносится ихъ веселый возгласъ, и она спѣшитъ на этотъ звукъ.

CXLVI.

Во время ея бѣга, иной изъ кустарниковъ на ея пути ухватываетъ ее за шею, другой цѣлуетъ ее въ лицо; иные обвиваются вокругъ нея такъ плотно, что останавливаютъ ее; она рѣзко вырывается изъ ихъ объятій, подобно молочной лани, которая, страдая отъ переполненныхъ сосцовъ, спѣшить накормить своего дѣтеныша, укрытаго въ какой-нибудь чащѣ.

CXLVII.

Вдругъ, ей слышится собачій вой; она отпрядываетъ, какъ увидавшій змѣю, свернувшуюся зловѣщими кольцами прямо на его дорогѣ: испугъ заставляетъ его содрогнуться, такъ и жалобный лай собакъ угнетаетъ ей чувства и смущаетъ ея духъ.