Уильям Шекспир - Поэмы и стихотворения

XXVIII.

Среди всѣхъ женщинъ, видѣнныхъ мною, нѣтъ ни одной, которая бы настолько воспламенила мое сердце, какъ вы; нѣтъ ни одной, которая внесла бы хотя малѣйшее смущеніе въ мое настроеніе духа; ни одна изъ нихъ не наполняла своею прелестью моего свободнаго времени. Я наносилъ имъ вредъ, но онѣ никогда не могли сдѣлать этого мнѣ. Я предоставилъ ихъ сердцамъ свою внѣшнюю оболочку, но мое сердце было всегда свободно и всегда оставалось полновластнымъ господиномъ своихъ владѣній.

XXIX.

Взгляните на эти блѣдные жемчуга, на эти рубины, красные какъ кровь; это дань, которую прислали мнѣ ихъ оскорбленныя причуды. Въ этомъ символѣ волненій, причиняемыхъ имъ мною иногда, ихъ боязливость изображалась этой синеватой бѣлизной, а ихъ смущеніе этими малиновыми переливами цвѣтовъ, — таковъ быль результатъ страха и нѣжной стыдливости, которыя, находясь въ ихъ сердцѣ, боролись на ихъ лицѣ.

XXX.

Постойте, взгляните на эти драгоцѣнности, гдѣ пряди волосъ любовно переплетены золотою нитью; я ихъ получилъ отъ нѣсколькихъ красавицъ, которыя со слезами умоляли меня удостоить принять ихъ, — всѣ онѣ украшены камнями, рѣдкость которыхъ, цѣнность и достоинства были изложены въ глубокомысленныхъ сонетахъ.

XXXI.

Въ нихъ расхваливалась красота и твердость алмаза и дѣйствіе его невидимыхъ качествъ; расхваливался темно-зеленый изумрудъ, свѣжесть цвѣта котораго помогаетъ ослабѣвшему зрѣнію глазъ; небесно-голубой сапфиръ и опалъ, съ его тысячью смѣшанныхъ оттѣнковъ; словомъ въ остроумномъ объясненіи эмблемъ каждый камень превращался въ улыбку или въ слезу.

XXXII.

И что-же! Сама природа не хочетъ, чтобы я продалъ ихъ, эти трофеи горячихъ привязанностей, — знаки столькихъ задумчивыхъ и умоляющихъ желаній; она хочетъ, чтобы я сложилъ ихъ тамъ, гдѣ долженъ самъ преклониться передъ вами, исходною и конечною точкою моихъ странствованій. Я приношу ихъ вамъ, какъ должныя вамъ жертвы; они даны въ мой храмъ, а вы мой повелитель.

XXXIII.

О! дайте вашу руку, эту руку неописанной красоты, бѣлизну которой нельзя оцѣнить и свѣсить даже на воздушныхъ вѣсахъ хвалы. Возьмите, чтобы распоряжаться ими по своему желанію, эти символическія подношенія, которыя дали мнѣ столько вздыхающихъ сердецъ; все, что зависитъ отъ меня, вашего слуги, повинуется и подчиняется вамъ; и всѣ эти отдѣльныя привязанности соединяются въ васъ.

XXXIV.

Постойте! этотъ символическій подарокъ былъ присланъ мнѣ монахиней, святой сестрой самой безупречной репутаціи, которая удалилась отъ благородныхъ любезностей двора; но несравненныя прелести которой сводили съума цвѣтущую молодость. Ея милости добивались лица самаго высшаго происхожденія, но она держала ихъ на холодномъ разстояніи отъ себя и ушла изъ міра, чтобы провести жизнь въ вѣчной любви.

XXXV.

Но, моя возлюбленная, что за заслуга въ томъ, если ты откажешься отъ того, чего нѣтъ, и управляешь тѣмъ, что не сопротивляется? Что за толкъ замуровать сердце, не получившее никакихъ впечатлѣній, и съ веселымъ терпѣніемъ переносить узы, которыя не стѣсняютъ? Та, которой подобнымъ образомъ удастся сохранить свою честь, избѣгла бѣгствомъ шрамовъ сраженія и побѣждаетъ оттого, что отсутствуетъ, а не оттого, что дѣйствительно сильна.

XXXVI.

О, простите меня, но я говорю только правду, не выдумывая ничего изъ хвастовства: случай, который привелъ меня къ ней, тотчасъ же истощилъ ея силы, и тогда она захотѣла улетѣть изъ монастырской клѣтки: прежде любовь къ Богу закрыла глаза совѣсти; она хотѣла запереться, чтобы не соблазняться, а теперь она захотѣла испытать все, она желала свободы.

ХХXVIІ.

Что за сила заключена въ васъ! о, позвольте мнѣ сказать это вамъ! Разбитыя сердца, принадлежавшія мнѣ, опорожняли свои фонтаны въ мой источникъ, а я ихъ сливаю всѣ въ вашъ океанъ. Такъ какъ я владѣлъ ими, а вы владѣете мною, то я долженъ для вашего торжества сгустить всѣ эти слезы въ одинъ любовный напитокъ, который излечилъ бы васъ отъ вашей холодности.

XXXVIII.

Мои достоинства сумѣли плѣнить святую монахиню. Она была воспитана и вырощена въ полномъ благочестіи и все таки позволила побѣдить себя одними глазами, едва они начали осуждать ее. Прощайте тогда всѣ клятвы и обѣщанія! всесильная любовь! для тебя не существуетъ ни клятвы, ни мѣста, ни пространства, ни затрудненія, ни границы; ты все, даже то, что не принадлежитъ тебѣ — твоя собственность.

XXXIX.

Когда ты насъ преслѣдуешь, что значатъ тогда уроки вѣковой опытности? Когда ты насъ воспламеняешь, какъ холодно и вяло сопротивляются тогда затрудненія въ видѣ богатства, сыновняго уваженія, закона, семейства, общественнаго мнѣнія! Любовь съ полнымъ спокойствіемъ возстаетъ противъ правилъ, разума, чести, и не смотря на страхи, причиняемые ею, услащаетъ горесть всѣхъ насилій, всѣхъ ударовъ судьбы и всѣхъ безпокойствъ.