Редьярд Киплинг - Избранные стихи из всех книг

Хатис, серые слоны,
Тик [29] Тик — драгоценная порода дерева, добываемого в лесах Бирмы и Индии. весь день грузить должны
Даже страшно, как бы шепот не нарушил тишины
На дороге в Мандалей.

Все давным-давно минуло: столько миль и столько дней!
Но ведь омнибус от Банка не доедет в Мандалей!
Только в Лондоне я понял — прав был мой капрал тогда:
Кто расслышал зов Востока, тот отравлен навсегда!

Въестся в душу на века
Острый запах чеснока,
Это солнце, эти пальмы, колокольчики, река
И дорога в Мандалей…

Моросит английский дождик, пробирает до костей,
Я устал сбивать подошвы по булыжникам аллей!
Шляйся с горничными в Челси от моста и до моста —
О любви болтают бойко, да не смыслят ни черта!

Рожа красная толста,
Не понять им ни черта!
Нет уж, девушки с Востока нашим дурам не чета!
А дорога в Мандалей?..

Там, к Востоку от Суэца, где добро и зло равны,
Десять заповедей [30] Десять заповедей — основные этические законы иудейской религии, чтимые и в любой из христианских конфессий, главнейшие законы, данные Богом Моисею на двух каменных скрижалях. Здесь — расширенно — вообще европейский образ жизни, не властный «к востоку от Суэца», ибо у Востока — свои законы жизни, и западная мораль там неуместна… Как писал Киплинг в одном из рассказов, там «область, где властвует Провидение, кончается, и человек подпадает под влияние азиатских богов и демонов». к черту! Там иные снятся сны!
Колокольчики лопочут, тонкий звон зовет меня
К старой пагоде в Мульмейне, дремлющей над ленью дня.

По дороге в Мандалей.
Помню тихий скрип рулей…
Уложив больных под тенты, — так мы плыли в Мандалей,
По дороге в Мандалей,
Где летучих рыбок стаи залетают выше рей
И рассвет, внезапней грома,
Бьет в глаза из-за морей…

«Эй, Джонни, да где ж пропадал ты, старик,
Джонни, Джонни?»
«Был приглашен я к Вдове на пикник».
«Джонни, ну, ты и даешь!»
«Вручили бумагу, и вся недолга:
Явись, мол, коль шкура тебе дорога,
Напра-во! — и топай к чертям на рога,
На праздник у нашей Вдовы».
(Горн: «Та-рара-та-та-рара!»)

«А чем там поили-кормили в гостях,
Джонни, Джонни?»
«Тиной, настоенной на костях».
«Джонни, ну, ты и даешь!»
«Баранинкой жестче кнута с ремешком,
Говядинкой с добрым трехлетним душком
Да, коли стащишь сам, — петушком
На празднике нашей Вдовы».

«Зачем тебе выдали вилку да нож,
Джонни, Джонни?»
«А там без них уж никак не пройдешь».
«Джонни, ну, ты и даешь!»
«Было что резать и что ворошить,
Было что ткнуть и что искрошить,
Было что просто кромсать-потрошить
На празднике нашей Вдовы».

«А где ж половина гостей с пикника,
Джонни, Джонни?»
«У них оказалась кишка тонка».
«Джонни, ну, ты и даешь!»
«Кто съел, кто хлебнул всего, что дают,
А этого ведь не едят и не пьют,
Вот их птички теперь и клюют
На празднике нашей Вдовы».

«А как же тебя отпустила мадам,
Джонни, Джонни?»
«В лёжку лежащим, ручки по швам».
«Джонни, ну, ты и даешь!»
«Приставили двух черномазых ко мне
Носилки нести, ну а я — на спине
По-барски разлегся в кровавом говне
На празднике нашей Вдовы».

«А чем же закончилась вся толкотня,
Джонни, Джонни?»
«Спросите полковника, а не меня».
«Джонни, ну, ты и даешь!»
«Король был разбит, был проложен тракт,
Был суд учрежден, в чем скреплен был акт,
А дождик смыл кровь — да украсит сей факт
Праздник нашей Вдовы».
(Горн: «Та-рара-та-та-рара!»)