Редьярд Киплинг - Любимые стихи

(1759- 1796 гг.) Шотландский поэт. Родился в деревне Аллоуэй, близ города Эр в Шотландии, в бедной крестьянской семье. Писать стихи начал с 15 лет. Поэтическое творчество совмещал с работой на ферме, затем с должностью акцизного чиновника (с 1789 г.). Сатирические поэмы. «Два пастуха» и «Молитва святоши Вилли» распространялись в рукописи и укрепили за Бёрнсом репутацию вольнодумца. Первая книга «Стихотворения, написанные преимущественно на шотландском диалекте» сразу принесла поэту широкую известность.

Бёрнс подготовил к печати шотландские песни для эдинбургского издания «Шотландский музыкальный музей» и «Избранное собрание оригинальных шотландских мелодий».

На основе фольклора и старой шотландской литературы он создавал самобытную и современную по духу и содержанию поэзию.

Творчество Бёрнса («Честная бедность» и др.) утверждает личное достоинство человека, которое поэт ставит выше титулов и богатства. Стихи во славу труда, творчества, веселья, свободы, бескорыстной и самоотверженной любви и дружбы соседствуют в его поэзии с сатирой, юмор, нежность и задушевность – с иронией и сарказмом. Стихи Бёрнса переведены на многие языки мира. Бёрнс скончался 21 июля 1796 года в Дамфрисе. Ему было всего 37 лет.

Баллада Роберта Бернса “Джон Ячменное Зерно” – жемчужина мировой поэзии. На протяжении двухсот лет существования оригинала он несколько раз переводился на русский язык.

Торжественно, у трёх икон

Клялись быть заодно

Три короля, пока жив Джон

Ячменное Зерно.

Взяв плуг, над свежей бороздой,

Клялись забыть про сон,

Пока укрытый с головой

В земле не сгинет Джон.

В венке лучей пришла весна

И смыла снег с полей,

Встал Джон, очнувшись после сна,

Смущая королей.

Окреп за лето, в дождь и зной,

Так копьями зарос,

Что враг обходит стороной,

Боится сунуть нос.

Осенний день вступил в права,

Стал жёлт усатый Джон;

К земле склонилась голова,

Ветрами сгорблен он.

Румянец щёк бледнее стал,

Нет в теле прежних сил;

Враги ликуют: – Час настал,

Кровь высосем из жил.

Лютуя, острою косой

Лишили Джона ног,

Потом, связав в снопы, гурьбой

Свезли его в острог.

С восходом солнца, бросив в тень,

Дубасили цепом;

Едва живого целый день,

Терзали сквозняком.

Канаву тёмною водой,

Залив по самый край,

Кунали Джона с головой:

– Тони, иль выплывай.

Лишь выплыл, взяли в оборот,

Чтоб вновь и вновь страдал.

Когда бросали взад – вперёд,

Бедняга чуть дышал.

Потом, чтоб закрепить успех,

Сжигали до костей,

Но мельник был страшнее всех -

Растёр между камней.

Враги, испив из сердца кровь,

Жить стали веселей;

Чем больше пили, тем любовь

В груди цвела сильней.

Джон был герой, героев кровь

Содержит благодать.

Кто пьёт её, тот вновь и вновь

Таким же можешь стать.

Она начнёт бодрить и греть,

Даст радости прилив;

Заставит вдовье сердце петь,

Глаза слезой омыв.

Давайте выпьем, чтобы Джон

С удачею дружил,

Чтоб со своим потомством он

Шотландии был мил!

"John Barleycorn"

There was three kings unto the east, Three kings both great and high, And they hae sworn a solemn oath John Barleycorn should die.

They took a plough and plough'd him down, Put clods upon his head,

And they hae sworn a solemn oath John Barleycorn was dead.

But the cheerful Spring came kindly on, And show'rs began to fall;

John Barleycorn got up again, And sore surpris'd them all.

The sultry suns of Summer came, And he grew thick and strong;

His head weel arm'd wi' pointed spears, That no one should him wrong.

The sober Autumn enter'd mild, When he grew wan and pale;

His bending joints and drooping head Show'd he bagan to fail.

His colour sicken'd more and m He faded into age;

And then his enemies began To show their deadly rage.

They've taen a weapon, long and sharp, And cut him by the knee;

Then tied him fast upon a cart, Like a rogue for forgerie.

They laid him down upon his back, And cudgell'd him full sore;

They hung him up before the storm, And turn'd him o'er and o'er.

They filled up a darksome pit With water to the brim;

They heaved in John Barleycorn, There let him sink or swim.

They laid him out upon the floor, To work him further woe;

And still, as signs of life appear'd, They toss'd him to and fro.

They wasted, o'er a scorching flame, The marrow of his bones;

But a miller us'd him worst of all, For he crush'd him between two stones.

And they hae taen his very heart's blood, And drank it round and round;

And still the more and more they drank, Their joy did more abound.

John Barleycorn was a hero bold, Of noble enterprise;

For if you do but taste his blood, 'Twill make your courage rise.

'Twill make a man forget his woe; 'Twill heighten all his joy;

'Twill make the widow's heart to sing, Tho' the tear were in her eye.

Then let us toast John Barleycorn, Each man a glass in hand;

And may his great posterity Ne'er fail in old Scotland!

Подстрочник баллады.

Жили на востоке три короля,

Три короля великих и высоких,