Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

я топчу по дороге посевы вагоне-
тки вдоль Вислы веду – вдохнове-
нья земные и гневы приучаю бич-
ами к труду: но ни сонца ни кр-
ыльев ни евы я на землю свою
не сведу
только ночью себя вспоминая в
наступившей пустой тишине – по з-
емле отошедшего рая я блуждаю: в
забытой стране в том холмистом в
том облачном крае где награда о-
бещана мне.

не научившись быть вполне земным
я не умею быть ещо жестоким: мои
слова оглушены высоким – неулови-
мым тающим как дым
на этот кров – наш тесный шаткий
дом не ринутся мои слова обвалом:
хотят светить прозрачнящим огнем
возвышенным в униженном и малом
горевшее то тускло
то светло
косноязычное от сновидений
тело
ты никогда справляться не умело
с тем что в тебе клубилось и р-
осло.

наш чай безоблачный
который пьем
размешивая с утренним лучом
над тенью уличной бездонной щели
и за окном на камне городском
напоминанье:
голос птиц и – ели

и белая тяжолая луна
плывущая над пустотою сна
касаясь краем каменным постели
и в непрозрачной пустоте окна
прозрачные безвесные недели

о наш воздушный
наш
непрочный дом
где между дверью зеркалом окном
ломая руки бродит жизнь со стра-
хом
стоит в окне боясь взглянуть на-
зад
и где идет вдоль стен
бесшумным взмахом
нелиственный недвижный листопад

пусть говорят что не из скудных
крошек
случайного и чорствого даянья
насыпана походная землянка
скитальческой и безымянной жизни
что из высоких музыкальных мыслей
возведено таинственное зданье
в котором дух великий обитает –
д о м
буквами написанный большими

адам скиталец бесприютный – тело
о как же чает это прозябанье
простого деревянного уюта
который ветер ледяной обходит
написанного с маленького д
пусть шаткого пусть временного
дома

в тростнике
где лодка нас упругая качала
на непонятном людям языке
мы начинали нашу реч сначала
наш бесконечный тайный разговор
твой длительный прохладный синий
взор
в котором мысли плыли облаками
на мне покоился

и долго с этих пор
я слышал музыку гремевшую над
нами
в тот час среди небесных ледников
(мелодии небесного движенья)
в пиле звучащей и на кухне в
пеньи
чугунного созвучия горшков

и долго с этих пор немые знаки
таинственные наши письмена
я различал в неровностях окна
начертанных лучом луны на мраке
и в трещинах змеящихся стены
в сплетенных на руках надутых
жилах
на камнях сыростью изрытых на
могилах
на волнах взрытой плугом целины

на травах огненных земного ложа
опустошонный оголенный лежа
совлекшийся одежд веков религий

израненный колючими стеблями
весь раскаленный сонцем и ветрами
расплавленными в огненном эфире

я как бы слышал отзвуки глухие
обрывки возгласа напевного из
книги,
богами распеваемой на пире

с тех пор сновидцем став во сне
блуждая
по рощам облачным я вижу: Гималаи
огромный стол божественных пиров
за ним гиганты в образе богов
я узнаю в волнении оттуда
их ликий круг: один с улыбкой –
Будда,
он Иисусу книгу подает
раскрытую ее читает тот
поет раскачиваясь заложив страни-
цу
за ним нагнувшись гладит голуби-
цу
весь знойный Кришна – дальше
Ляотсе
седой младенец но внимают все
его смиренному молчанью – –
различаю
я даже дымный силуэт Шаддая
в конце стола
священный аромат
в мой сон восходит в мой духов-
ный сад
курятся мудростью нетленной
Гималаи

вдыхая сонца золотистый прах
они лежат пасясь на берегах
богов потомки – горды кругороги
какими чтил их нынешний феллах

их льется кровь на бойнях зной дороги
их выменем натруженным пропах
но царственны и милостивы – боги
в движениях замедленных в делах

они жуют земное пламя – травы
(земля горит зеленою травой)
пьют воздух головы закинув голубой

чтоб претворив в себя дыханье
славы
нас причащать нетленного собой –
молочной жертвой жертвою кровавой