Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

в поту от зноя и тревоги
от криков магов обезьян
ищу тебя кружась на месте –
нахал! гляди перед собой
– простите я – нет вы простите –
вот с фонарем идет монах
к нему: отец! мне посветите
а тут клещи за рифму – ах!
летят на голову мне раки
прорвался балаганный свод
и хлещут лавой зодиаки
тасуемых картонных вод

лежу полудыша стучатся
в глаза фонариком глядят – ах
вы не знали что за это
теперь и пуля и петля
– да но за что за что? где вины? –
а это что? – и весь в поту
я на столе своем всю свору
картонных магов узнаю
лежат чудовищные карты
уликой смертной – пробудись!
он их безжалостно тасует
и вкладывает в пистолет
спускаемся кружат ступени
и больше в небе нет прорех
ещо ступеней в жизни сколько?
в каком теперь созвездьи марс?

за занавесью голубой
уже клубясь проходят вздохи
родятся дива и стучит
тростями зал нетерпеливый
и взвилась: когтекрылый
враг дух гнусный обольщает деву
медузой солнца заслонясь
забрало рыцарь опускает
сраженье закулисный гром
миганье рампы зал не дышит
и верит как не верить тут
когда и в жизни вкруг всë то же
вот выйдет зритель в ноч свою
в мозгах на камне поскользнется
там выстрел тут большая тень
повисла мышью на глаголе
гляди: могилу мертвецы
себе последние копают
а рыцарь? от груди отняв
младенца – за ногу – о камень
и в доме ты поднявши перст
пророчиш мне за помидором
что возродится красота
с валютой павшей человека
но чу! погаснул свет и вой –
тревога гости налетают
и в погреб рушимся спасать
мы обанкрутившие кости

когда превратностью скитаний
в пыли скрипело колесо
нам ведьма бросила проклятья
вложив их в непристойный жест
она от хохота шаталась
провидев наш позор и смерть
а колесо в пыли скрипело
и рок толкал вперед его
свой вид стративши человечий
могилу роя для себя
тот ведьмин вспомнили мы хохот
и тверже стала нам земля

вот человек стоит на крыше
и вместе с ней сползает вниз
и в погреб скрывшиеся дети
объелись каменной трухи
и без того лишонный жизни
вот брат его идет на казнь
но от удара чорной плетки
в собаку обратясь бежит
вот – вот! а впрочем и собаке
от пули той же не уйти
и как узнать какая легче
людская иль собачья смерть
из лопнувших водопроводов
в развалинах текли ключи
там рылись люди с фонарями
искали заступом детей
за проволокой мертвых улиц
в чумной пустыне пес лежал
а человек что был на крыше
сейчас сидит и ест яйцо

мы шли я видел человека
висящего главою вниз
с руками связанными сзади
с согнутою ногой на крест
его лицо во тьме теплило
блаженной светлостью черты
потом нам встретился с ягненком
через плечо – его двойник
шел пастырь добрый нам навстречу
и взглядом метился в меня
взгляд настеж был широк и долог
и я потупившись лицом:
что значат знаки те спросил я
у своего проводника
а он костлявым хрустнув пальцем
в своих широких рукавах:
то близнецы сказал иссохшим
от страсти голосом: они
окрыты тайною но люди
зовут их просто – жизнь и смерть

во время светопреставленья
сидеть поглубже под землей
свистеть в свои пустые кости
и головою в такт качать
вот что осталось от привычек
великолепнейших веков:
от буколических овечек
и трагиков потрясших свод
о евмениды и елены
о добрый пастырь эпиктет
цимбал что огненной свирелью
в шекспировской ночи звучал
чертог прозрачный леонарда
органа сотрясенный пик
язык дерзнувший мир спасти
вселенной строгие проекты
он был несмертен горд и дерзок
он стал и смертен и смешон
в безумных голубых сединах
прикрывши птичий глаз лежит
к одру слетаются всë чаще птиц
крылопанцырных стада
разбито бомбами кладбище
гроба зияя вопиют
во время птичьего налета
сидеть поглубже под землей
свистеть в свои пустые кости
всë что осталось мертвецу –
дитя Корделия! напрасно
ты обливаеш персть слезой
ты напеваеш что воскреснет
лавр ставший высохшей лозой

не защищаеш больше нас
о древо жизни! ты листами
к нам черная слетает птица
железным клювом нас когтит
тот сук опустошон и высох
а эти – та же ждет судьба
растерзанная птицей плоть
летит с ветвей окровавлëнных
руно и поле голубое
в которое ты вверх вросло
покрыты брызгами сухими
как потолок у мясника
а в бездну воздуха спадает
заржавевший звенящий лист
сникает на лице богини
небеснозвëздноголубом