К верхушкам пальцев, пахнувших степями, с улыбкой скользкой приложась губами, тогда сказал, склонившись, Магомет: «Муж из мужей, единый между нами!
– Ты был среди земных могучих «нет» девичьим «да». Ты детскими руками хотел с победой обойти весь свет, как чадами кишащий племенами.
Тебе бы быть мечом – ты был поэт! – огнем в лесу и львом между зверями! – Как медь, расплавив, лить в толпу завет!
– Ты не хотел ей дать игрушкой знамя. Так вот, найдя в самой себе ответ, толпа встает – ей в средствах равных нет».
– «Грешивший Бог Любовью и страдавший! не лучше ли я поступал, признавший и дух и тело мыльным пузырем» – так начал Будда, до сих пор молчавший.
– «Тебя мы в страшном виде узнаем – труп затвердевший, к дереву приставший; упрягом вечным – лезвием над сном повисшим молча над землей уставшей.
– Как буря ночью с ливнем и огнем, проходит смерть над жизнью пожелавшей и разрушает этот хилый дом.
– Боль победивший и любовь изгнавший и жизнь вне всякой жизни отыскавший, бесстрастный, – будет истинным вождем».
Змея тумана синеватым чадом кусала крест и обливала ядом. И Он с креста богам не отвечал ни дрожью мышц, ни стонами, ни взглядом.
Залитый кровью от терновых жал, тряпьем повитый – нищенским нарядом, копьем и пулей раненный, молчал над новой стражей, так же спящей рядом.
И, распростертый от Карпатских скал до мшистых тундр, опустошенным садом в молчаньи мир у ног Его лежал,
тот мир, который княжеским обрядом Его нагое тело окружал,
был искушен, оставлен и восстал.
404 [8] Сборник русских поэтов в Польше. I. Выходит непериодическими выпусками (Львиград: Четки, 1930), стр. 37. Подборке предшествовала (стр. 36) автобиографическая заметка с фотопортретом Гомолицкого. Лев Гомолицкий Я был еще мальчиком, когда началась революция и мой отец внезапно лишился имущества, почестей и привилегий. Но я бессознательно почувствовал не огорчение утраты, а освобождение от тяготевших уже и надо мною суда и ненависти тех, кто в прежнем мире не были господами положения. С этих пор никакие лишения нищеты и страдания грубого труда и унижения уже не пугали меня, <���став> очищающим искуплением за всю среду, в которой прошло мое детство. Став же свободным, я ощутил себя господином своей жизни, и тогда впервые проснулось сознание, что есть настоящая, разумная и вечная жизнь, не вмещающаяся в рамки моего существования. И пришла первая огромная и потрясающая любовь – п. ч. моею первою любовью был – Бог. Она дала мне твердость, оградившую чистоту от чужой злой воли и своих недодуманных поступков, и определила направление всей моей последующей жизни. Это та часть меня, которая м. б. интересна каждому и потому является единственною настоящею биографией. Все же остальное есть только бесконечная вариация человеческой трагикомедии. Стихотворение перепечатано в кн.: Вернуться в Россию – стихами... 200 поэтов эмиграции. Антология. Составитель, автор предисловия, комментариев и биографический сведений о поэтах Вадим Крейд (Москва: Республика, 1995).
Бог
Мой Бог – Кто скрыт под
шелухой вещей, Кого назвать
боялся Моисей, о Ком скрывал
на проповеди Будда, и Иисус –
назвал Отцом людей.
Мой Бог, Кто будет
жив во мне, покуда я сам
Его живым дыханьем буду;
в начале шага, взора и
речей, о Ком, во мне жи-
вущем, не забуду;
Кто не прибег еще
для славы к чуду в тюрьме
и смуте, в воздухе полей,
в толпе, к ее прислушиваясь
гуду, в возне плиты и воп-
лях матерей;
Кто делает все чище
и добрей, открытый в жизни
маленькой моей.
405 [9] Там же, стр. 38. Перепеч.: Вернуться в Россию – стихами... 200 поэтов эмиграции. Антология. Люби неЯ, как тело любит душу – Ср. строку в Варшаве (№ 202, гл. 6): «люби, как тело любит душу».
Любовь
У звезд и трав, животных
и вещей есть Плоть одна
и Дух единый в ней.
Он есть и в нас, – пусть
цели и нажива нас гонят
мимо жизней и смертей.
Но ты смирись и уважай
людей: что в них и с ними,
жалко и красиво;
ты сожалей и милуй все,
что живо – не повреди, щади
и не убей.
Люби неЯ, как тело лю-
бит душу: и соль морей, и
каменную сушу, и кровь жи-
вую, и в броженьи звезд
земного шара золотую грушу.
Как из птенцов, свалив-
шихся из гнезд, дыши на
всех: на выжатых как грозд,
на злых и наглых, вора и кли-
кушу, кто слишком согнут
и кто слишком прост.
Пусть твоего Дыханья
не нарушит ни жизнь, ни
смерть, ни почести, ни пост,
который в ранах папиросы
тушит.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу