Саша Черный - Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

Постскриптум: «Драгоценные!
Не нужен ли кому-нибудь
В Париже из писателей
Комплект — тисненный золотом, —
Романов Боборыкина?
Я дешево продам».

В углу метро трясучего
Две дамы примостилися,—
Под гул, волною льющийся,
Шла густо-эмигрантская
Беседа на ходу…
Козлов сел рядом, съежился,
Газетою французскою
Себя задекорировал,
Чтоб откровенность русскую
Своим тамбовским профилем
Случайно не вспугнуть…

«Ну что, Катиш, устроилась?» —
«Устроилась, голубушка…
С полгода я промаялась,—
Фам-де-менажек опытных
Хоть требуют везде,
Да я с интеллигентностью
Для этой специальности
Не очень-то годилася…
Послужишь — и ау!»
«Не понимаю, душечка,—
Сказала хмуро первая.—
Принцессы на горошине
Не в моде ведь теперь.
Заставят обстоятельства
Не то что мыть тарелочки,
Пойдешь с интеллигентностью
Гиен в зверинце стричь…»
«Да я ведь и не фыркала,—
Смеясь подруга молвила,—
А просто по обличию
Была не ко двору…
При мне не поругаются,
Подашь пальто, — стесняются,
А гости наши, русские,
Меня все в ручку чмокали
Заместо чаевых…
Спасибо, надоумила
Знакомая корсетница:
Сказала слово мудрое:
„Переверни лицо!“
Была недаром, милая,
Когда-то я артисткою.
Вот я и приспособила
Актерский свой талант.
Заделалась казачкою,
Простой, рабочей бабою,—
Пусть тыкают, пусть выкают,
Мне трижды наплевать!
Французы или русские,—
У всех стираю, стряпаю,
Сумела на два лагеря
Простецкий тон держать…
Беру проценты с булочной,
Мясник, сверх положения,
Вчера мне чашку синюю
Поднес, подлец, в презент…
Хозяйка — шляпку с перышком,
Хозяин — Мед Изюмович,
Сует тайком духи…
Устала только вдребезги,—
И думаю для отдыха
Махнуть на ферму русскую
Стряпухою на юг…
А ты, дружок, как вертишься?» —

«А я с голландкой старою,—
Столетней маримондою,—
По всем курортам чертовым
Ношусь, как метеор…
Она, голландка, добрая,—
У ней на попечении,
На полном иждивении
Четырнадцать породистых
Раскормленных котов.
А я при них на должности:
И днем и ночью, душечка,
Бессонной экономкою
При них я состою.
Вся до костей кошатиной
Пропахла я насквозь…»

Подруга только плюнула,—
Да так неосмотрительно,
Что журналисту русскому
Попала на башмак…
Но, впрочем, не заметила,—
А он, привстав растерянно,
Приподнял шляпу мятую
И ляпнул: «Виноват!»

Под Новый год в час утренний
Вонзился в дверь стремительно
Веселый почтальон.
Порылся в сумке кожаной
И Львову полусонному
Поднес с парижской грацией
Письмо «рекомандэ»…

Перед окном сереющим
Львов сел на кресло дряблое,
Халат свой подобрал
И с полным безразличием,—
С иллюзиями детскими
Давно уже покончено! —
Вскрыл мундштуком конверт.
И вдруг оттуда — милые! —
Крутясь, как птичка Божия,
Слетел на коврик стоптанный
Жемчужно-белый чек…
Львов поднял, охнул — батюшки!
Берлинское издательство,
Давно уж захиревшее,
Как ландыш без дождя,—
Должно быть, в знак раскаянья
В счет долга застарелого
Прислало чек, подумайте,—
На тысячу франчков…
С душевным изумлением,
Как пепел, с сердца хмурого
Стряхнувши скептицизм,
Подумал Львов оттаявший:
«О Дон-Кихот пленительный,
Издатель дорогой!
Пред новогодним праздником
Анахронизмом благостным
Тургеневскую девушку
В себе ты возродил…
Не слыхано! Не видано!»
Подай сюда историю
Хоть под гарниром святочным,
Читатель, разумеется,
Подумает: брехня…
Но чек — не привидение,—
И вера в человечество
Проснулась в Львове вновь,
И над камином вспыхнуло
В бенгальском озарении
Волшебное видение:
Коричневое, новое,
Чудесное пальто…

Но в виде дополнения
Львов из конверта выудил
Такое письмецо:
«Сердечноуважаемый!
Проездом из Швейцарии
Через Париж в Голландию
Жена, как с ней списался я,
На днях вас посетит…
Она в Париже, думаю,
Два дня лишь проболтается,—
Для родственников надобно
Подарки ей купить,—
У вас ведь цены снизились…
Так вот, мой драгоценнейший,
Прошу ей передать…»
Какое продолжение —
Всем ясно и без слов…
Львов, чек свернувши в трубочку,
Промолвил тихо: «Тэк-с».

Видали вы когда-нибудь,
Любезные читатели,
Как рыболов под ивою
Сидит с постылой удочкой
И час, и два, и три?
Вдруг поплавок коралловый
Качнется, вздрогнет, скроется,
Удилище натянется,
Струной дрожит бечевочка,
Душа звенит, поет…
Видали вы, друзья мои,
Как он добычу к берегу
Рукой подтянет трепетной
И сильным взмахом вытянет
Из лона светло-синего
Заместо карпа жирного
Размокнувший… башмак!