Леон де Грейфф - Под знаком Льва

«Эй вы, в партере! Ну-ка, тихо!
Идет поэт, смеясь и плача!»

Фрагменты

Прелюдия (grave quasi quieto) [52] Торжественно, почти спокойно (ит.).

В спальне. В тишине, в одиночестве, в полумраке,
где все приноровлено к мечте и сновиденьям.
В безмолвии спальни,
отягощенном странной тревогой,
беззвучная боль перехлестывала через край,
и сердце трепетало, трепетало и билось
сломанными крыльями, отбивая
похоронный марш на своем пробитом барабане —
как некогда выразился Шарль Бодлер.
Обессиленное сердце,
одинокое,
разлученное со своим двойником,
раздавленное обломками надежд. В спальне.
В тишине, в одиночестве, в полумраке спальни
где все приноровлено к мечте и сновиденьям..
В спальне. В разлуке со своим двойником!

Molto lento [53] Очень медленно (ит.).

Хохочет в глаза мне,
застенчиво-нагло хохочет в глаза мне
разлука.
Хохочет и воет
все вкрадчивей, сентиментальнее и погребальней.
Такая вот штука:
хохочет в глаза мне разлука —
в безмолвии, в сумраке и в одиночестве спальни.

Хохочет и воет, как будто степная волчица,
как будто волчица
в степи,
где ни жаркое пламя костра не пылает,
ни тройка не мчится…
Ну что же, бывает.
Хохочет в глаза мне —
хохочет, рыдаючи все романтичней,
и сомнамбуличней,
и погребальней,
хохочет и воет разлука —
в безмолвии, в сумраке и в одиночестве
спальни,
в которой ни всхлипа, ни вздоха, ни стука,
ни звука —
разлука!

Разлом и разлука.
Виски проломившая мука.
Кромешность моей одинокости
и безнадежность.
И память, живая в своей живодерской
жестокости.

Разлом и разлука.
И мертвенная невозможность.
Убийственная невозможность.
Все прочее — тонкости.

Все радостней, все погребальней
хихикая, воя,
скрипичные струны визжат,
уже нас не двое.
Аморфные тени
струятся
по складкам гардины
и тихо бормочут:
вы в горе —
и то не едины.

И тень, осьминого
слоясь
по изгибам гардины,
бормочет: как много
в себя вы вобрали
нелепой гордыни.

Нелепые тени,
спокойные, невозмутимо-бесстрастные тени
и боль в глубине
вслепую раскрытой страницы,
и глупое сердце
трепещет, как листья растений,
трепещет, как крылья
о землю разбившейся птицы.

Скерцо (ironico ma non tanto) [54] Иронично, но не слишком (ит.).

Спокойные тени,
и тайна
вслепую раскрытой страницы,
и глупое сердце
трепещет, как листья растений,
как бедные крылья
о землю разбившейся птицы…

Хохочут арпеджио
горе-сарказма.
Хорошая мина,
плохая игра.
И щиплет извилины
смех пиццикато,
и рифма — как спазма,
и —
стихохандра.

Хохочут арпеджио
горе-сарказма,
смеются извилины
горю назло.
И тренькают тремоло [55] Тремоло — быстрое повторение одного или нескольких звуков.
в муках маразма,
и нота фальшивого энтузиазма
бормочет,
морочит мне голову,
хочет
насквозь пробурить меня,
словно сверло.

Хохочет и воет
все вкрадчивей,
сентиментальнее и погребальней
разлука.
В безмолвии,
в сумраке и в одиночестве спальни —
ни всхлипа, ни вздоха, ни стука,
ни звука! —
разлука!

И память,
живая в своей живодерской
жестокости.
разлом и разлука.
Все прочее — тонкости!
Все вкрадчивей, сентиментальнее
и погребальней
виски проломившая мука.
Разлука!
Разлука в безмолвии, в сумраке
и в одиночестве спальни!

Рыдают арпеджио крови и лимфы,
и смех на устах застывает,
как нимфы,
оказавшиеся около логова
хохочущего козлоногого!
И смех остывает
на устах обессиленно,
как солнечный свет,
застигнутый хохотом полуночного филина!

Хохочут арпеджио
горе-сарказма,
и феи фальшивого
энтузиазма,
и феи иллюзий,
достойные рая
(о, где Леонардо
и где Гирландайо? [56] Гирландайо Доменико (1449—1494) — флорентийский живописец. ).
И феи мечты
и трепещущих линий…
(О, где Леонардо
и где ты, Челлини? [57] Челлини Бенвенуто (1500—1571) — итальянский скульптор. )

О феи-невежды
нелепой надежды,
о нимфы иллюзий
и энтузиазма…