Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Не один только набожный Авель
Взмахом глаз его гневных убит
Для того, чтобы лужица крови
Отразила созвездий набат.

Не баюкает буря, а гонит
На восток, на закат, на огонь…
Спать-жиреть, ничего нет поганей.
Вечно бодрствовать, вечно хоть сгинь.

И с копьем вдохновенья, как воин,
И с печатью тоски на челе,
Он лучей золоченые сваи
У далеких миров подпилил.

И скандал золотой во вселенной,
Звезды падают, как шелуха.
И хохочет безумием пьяный
Вечно проклятый мастер стиха.

В неверьи злом, как в черной корче вы…
Ужель чудес вам мало?.. Вот,
Вот этот почерк неразборчивый,
Его ведь бес не разберет.

А очи бредовые серые,
Обыкновенные как бы,
А лоб, что с фосфором и серою
Направил лук в иные лбы?

Ведь эти руки забывают,
Что есть другие руки здесь.
Эй, ты, карманник из трамвая,
Ты не зевай, в поэта лезь!..

В душе созвездия засели.
То глазками стреляет мгла.
Из скуки я творю веселье,
И ночь волшебней дня светла.

И пахнет женщина цветами,
И пахнут женщиной цветы.
И там за синими кустами
Вершинами черемух ты.

Запушена до шляпки синей
Метелью страстною луны.
И в сны неведомой пустыни
Твои глаза унесены.

Там пасть ночная звезды скалит,
И там я докажу пескам,
Что стан твой жгуч и музыкален,
Что струны ад на нем ласкал…

Морей немолкнущие гущи
Синеют и, как в облак, в брег
Для стран, культурами цветущих,
Протягивают ветви рек.

На них плодами тяжелеют
Измызганные города.
И в каменных громад аллею
Людская черная вода.

У них чернеют словно зерна
В граненных камерах сердца.
И солнцу старому покорны
Глаза, оконца два лица.

И сок морей, от зорь багряный,
По жилам вьется голубым.
И снятся счастия поляны
В лесах запутанных борьбы.

На плоть богов под микроскопом
Живучесть звезд похожа там.
И скачут под луной галопом
Тела прозрачные у дам.

И в степь песчаную столетий
Валятся в осень города.
И оттого жемчужно светит
Морей зеленая вода.

Золото, жемчуг, брильянты
Тихо смеются в веках.
Смех роковой непонятый
Кровями радуги пах.

Выли художники – маги.
Резали свет нипочем.
Мазали кожу бумаги.
Звезды сшибали плечом.

В них они краски варили,
В тонких горшочках высот.
Мускулам стряпали крылья,
Оси земли – колесо.

Что это? – снова за данью
Желтые скулы зари…
Лунную, вечно баранью
Русь золотят октябри.

Золото, жемчуг, брильянты –
Прячьтесь в земную кольчугу.
Нынче лишь вы нам приятны,
Медь, свинец, чугун…

За фалды буря тащит вечер,
Как Петифара среди дня.
У рощи говор человечий
И женская у птиц возня.

И кистью молний свод расцвечен,
И туч колокола звенят.
И рожь смирением овечьим,
Как жертва, смотрит на меня.

Я знаю, скоро чей-то суд.
Колосьев тоненькие души
Бичей грозы смиренно ждут.
И дождь, копытцами блестя,
Рысцой бежит и жгет, и тушит
Костры на сердце бытия.

Как эфир голубоватый,
Мир наполнила собой.
И рассветы, и закаты,
И часов созвездий бой.

В грозах, в синем их настое
Тишина растворена.
В нем сверкает золотое
Стремя грома-скакуна.

Знает синь, чьи руки пряли,
Знает бурю наизусть.
С черных раковин роялей
Падает по каплям грусть.

Их монах какой-то скромный
Оторвал с подводных скал,
И в каютах грустных комнат
Блещет клавишей оскал.

Жемчугом и песней блещет,
Песней непонятной нам.
Слушай, слушай, корабельщик,
Пальцы бури по волнам…

Можешь притворяться кроткой.
Всё ж боятся старики.
Закрывают щели, фортки,
Прячут нос в воротники.

А другая часть народа
Любит тоже тишь и гладь.
Буря, кто б тебя не продал,
Кто б желал с тобой гулять?..

Не увидят дно златое
И за новенькую медь
Солнца лени и застоя
Продадут, чтоб уцелеть.