Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Да будет то, что стыдно, – свято.
На всей планете мы вдвоем.
Ран струны счастья в листьях спрятал…
А мы повязки все сорвем…

Ковшами строф души не вычерпать,
Не выплеснуть кнутами слов.
Страницы снегом занесло.
А звезд на тыне синевы – черепа.

А с плеч вы думаете что ж,
Как не головушек орехи?..
Ночей и дней галопом дождь.
Эй, конь земной, куда заехал?..

Вот так, по степи мировой.
А то, как в цирке, по орбите
Под хлыстик солнца… Эй, смотрите, –
Луна сквозь обруч зорь – дугой.

Ковшами строф души не вычерпать,
Не выплеснуть кнутами слов.
Страницы снегом занесло.
А звезд на тыне синевы – черепа.

Тело света еще
С черного креста не снято.
Раны звезд никто не счел.
Пьют из лужи заката.

Миру давно не тепло.
Воздух от холода синий.
Скрижалей разрезанный плод
Зернами слов на витрине.

Эй, раскрывайтесь, шкафы.
Свитки в дорожки скорее.
Четыре полена строфы
Мир коченелый согреют.

За сердца кулак неразжатый,
За факелы глаз, за кусок
Начищенной меди заката, –
Сижу за решеткою строк.

Как кружка, чернильница налита.
Мозг – пресная каша тоски…
А город по рельсам асфальта
Вперед, как колеса, шаги.

За птицами бегают… Колят
Пухлейшую грезу штыки…
Звон… В потных рубах колокольнях
То бронзовых мышц языки.

Я чую, планета быстрее
Ворочает времени винт.
Пол гнет свои алые реи
Под пар, а не парус любви.

Вот берег желанный сегодня.
Девятую песню валы.
На зорь золоченые сходни
Уж луны, носильщики мглы.

Вот солнца приказ. Чтобы сухо,
Не то в ребра лужи – лучи.
Все клеточки тела и духа
По шарикам всё получили.

Поэт на свободе… Но всё же
За струн паутину рука.
За то, что на свете дороже,
Дороже, чем радий, тоска.

На этот лунный снег бумаги,
На эту мертвую парчу,
Всесокрушающий, всеблагий,
Себя я выплеснуть хочу.

Кто выпил этот вечер крепкий?
Кто эти звезды наплевал?
Осушенных бокалов черепки –
Стихов колючие слова.

На лошадях бурана мчусь я,
На снег страниц чтоб лечь костьми…
Не строф торчат в страницах сучья,
То кости черные мои.

Горят везде мои цветы,
И я срываю их повсюду.
И, тишина, в раскатах ты,
И в мраке – солнц я вижу груду.

И грустные такие ж лица
На улицах встречаю я.
Из века в век покорность длится,
И древней чудится земля.

И ничего не знаем. Дети.
Письмо лишь разбираем чуть.
И серый волк зрачками светит,
И бродят вместе Русь и Чудь.

И ночи синяя страница
Вся в кляксах золотых чернил.
И вечный мир века двоится.
И Темзе снится синий Нил.

И сам себе кажусь я древним,
И злак неведомый строки
В глухой занесенной деревне
Кладу я в ночь на угольки.

Великой любовью – до пепла Сахара,
До пудры червонной песка…
Тобой мое сердце в кустах полыхало,
Тебя я в поэмах искал.

Тянулась по дюнам страниц караваном
С горбами косматой тоски.
Бубенчиком рифма болталася чванно
На шее верблюжьей строки.

Великой любовью – на диком пожаре,
Что в диких столетьях гулял…
Все складки зеленые пламень обшарил,
И в тишь золотую – земля.

Молчит от шатров пирамид до Марокко.
Лишь черный самум на пески
Орлом вдохновенья наскочит жестоко
И вытащит петлю строки.

Не за заставой в сорной яме,
Не по глазам лесных озер, –
На площадях под фонарями,
По жилам улиц мрак ползет.

Есть теплое у мрака мясо,
Яд сладости у мяса есть…
И где-то там, ножом смеяся,
За сердцем притаилась месть.

А луч мечом по вековому,
На стол снопами с высоты…
И не легко жуют солому
Привычные к мясному рты.

У ней терпение востока,
Она выдерживает всё.
Бичами строк ее жестоко
Поэт, палач и режиссер.

И оттого как снег страница,
И ни кровинки нет в снегу.
На дыбе тянут, дух струится,
Из глыб висков ручьи бегут.