Анатолий Штейгер - Мертвое «да»

Весь вопрос, — когда оставите когда вы оставите мертвых хоронить своих мертвых? Чтобы не случилось это слишком поздно. Впрочем, лучше и поздно, чем никогда. Неудачная среда, в которую вы попали, дело нешуточное; надо иметь большую внутреннюю силу, чтобы внутренно освободить себя от фальши, лжи, стать самим собой. Не всякому это удается. Удастся ли вам?

Вы, конечно, понимаете, почему я говорю о вас: потому что лишь вы — меня в этом грубом даже лакейском, выпаде вашего сообщества против нас, интересуете. Остальное просто и естественно. Но ваше положение внушает мне бескорыстную тревогу. Ведь как все это бездарно, даже внешне! Присмотритесь (если умеете) и поразмышляйте (если можете).

Вот главное пожелание мое.

З. Гиппиус

Жду моей тетрадки.

Читателя, знакомого с эпистолярным наследием поэтов серебряного века, опубликованная нами переписка Гиппиус со Штейгером наверняка заставит вспомнить и о другой переписке, имевшей место девять лет спустя, а именно Цветаевой с тем же Штейгером (см.: М. Цветаева. Собрание сочинений в 7 тт. «Эллис-Лак», 1995). Хотя Цветаева и Гиппиус противоположны друг другу и в творческом, и в биографическом плане, их переписка со Штейгером удивительно схожа по сюжету. Мы не рассматриваем особенности художественного стиля писем, не сравниваем «прозрачный» язык писем Гиппиус, отличающихся рассудительностью, зоркостью и наблюдательностью, с языком писем Цветаевой, написанных поэтом с «душой, не знающей меры», писем, представляющих собой, по определению Анны Саакянц, «энциклопедию любви». Возможно, полное сопоставление двух эпистолярных эпизодов станет в будущем предметом подробного специального исследования. Здесь же речь идет только о совпадениях, тем не менее, на наш взгляд, весьма любопытных. Вот их краткое изложение.

Марина Цветаева и Зинаида Гиппиус занимали одни из самых высоких мест в литературной иерархии русского Парижа. В обоих случаях переписка была недолгой (несколько месяцев). И оба раза ее инициатором был Штейгер. Его первые письма подробны, во многом носят исповедальный характер. И в том и в другом случае Штейгер надеялся на участие старших поэтов в своей судьбе. «Вы могли бы так много помочь и многому научить» (Штейгер — Гиппиус). «…когда мне нужен врач, — я иду к врачу, когда мне нужны деньги — иду к швейцарцам, — к Вам же я шел, надеясь получить от Вас то, что ни врачи, ни швейцарцы мне дать не в состоянии» (Штейгер — Цветаевой). Оба адресата Штейгера откликнулись, каждый по-своему, «…помочь другому разобраться я всегда готова — и могу — вам тут служить» (Зинаида Гиппиус). «И хотите Вы или нет, я Вас уже взяла туда внутрь, куда беру все любимое…» (Марина Цветаева).

После того как переписке начало было положено, и Гиппиус, и Цветаева, опять же каждая согласно своим устремлениям, просят Штейгера о личной встрече, приглашая его приехать. «Было бы прекрасно, если б вы могли приехать ко мне сюда…» (Гиппиус). «Деньги бы я достала… Ответьте молниеносно, чтобы я знала, что уже могу радоваться. Нам с Вами будет чудно», — пишет Цветаева о возможном приезде Штейгера. Обоим корреспондентам молодой поэт шлет свои стихи. «Ваши стихи — хорошие, в них есть настоящее» (Гиппиус). «Вы умеете писать стихи» (Цветаева). Общим местом обеих переписок можно считать и отношение Гиппиус и Цветаевой к окружению Штейгера. О его политических единомышленниках в письме Гиппиус: «Неудачная среда, в которую вы попали, дело нешуточное…» и т. д. О литературном окружении Штейгера в письме Цветаевой: «Если Вы — поэтический Монпарнасс — зачем я Вам? От видения Вас среди — для все равно среди кого — я — отвращаюсь…»

Заключительные строки последних писем Гиппиус и Цветаевой поразительно созвучны, полны презрения к человеку, который не оправдал их надежд. Приговор Гиппиус Штейгеру: «Поприсмотритесь (если умеете) и поразмышляйте (если сможете). Вот главное пожелание мое. Жду моей тетрадки». И уничтожающая ирония Цветаевой: «Если Вы ту зеленую куртку, что я Вам летом послала, не носите (у меня впечатление, что она не Вашего цвета) — передайте ее, пожалуйста, для меня Елене Константиновне <���Бальмонт>… Она мне очень нужна для уезжающего». На этом переписки и закончились.

Публикация и примечания Льва МНУХИНА. Газета «Русская мысль», Париж» Май 2000, №№ 4316–4318.

A. Steiger c/o Prince Chirinsky 29, rue Barbes, Issy-les-Moulineaux 8 марта1934 г.