Алексей Перминов - Мой декаданс

Алкоголизм - не шутка! Водка -
Касторка для рассудка, печенки и желудка.
Жить ублюдком. Валяться в подъездах.
Шняга изо рта. Деменция. Незнакомые станции.
Реанимация. Без права на реинкарнацию.

Парясь в кабаках с вином,
О пустом лишь бормоча,
Одинокие вдвоем
Пьем глотками ночь за днем.
В кабаке - в тисках бока.
Блики шаркают по венам.
Дань святая русским генам -
Брага, брань и дней труха.

Здесь лежит первый раз на спине,
Кто себе говорил: «Я - поэт!»
Желтый лист. Исключенье к весне.
Исключенье к рождению - цвет.
Он на ветке торчал до конца,
А друзья уходили в полет.
Говорил себе: «Я - лист венца,
Что создатель челом пронесет!»
Здесь лежит он, гнилой и корявый,
Здесь он славу снискал и почет.
Слава с ветки с ним вместе опала -
Слишком долго готовился взлет.

Мои друзья полны тоски и скуки -
Тисками держит притяженья твердь.
Я наблюдаю их нетрезвые потуги,
Исполненные целью - умереть.
И пробиваясь к своей цели непременно,
Стирая кровью, как волной, следы,
Их действия не лишены измены,
Но непременно смысла лишены.
Выходят из домов в медовый вечер
Прогорклый сахар сердца растопить.
Друзья спешат вперед к друзьям навстречу,
Которые давно ушли себя забыть.
Наверное, они - не те, они - другие.
Слепцы, прозревшие вдруг, что они не те.
Мои извечные друзья - себе враги,
И кроме нет друзей в сей темноте.
Жизнь заклиная страстью или ленью,
Без страха, без сомнений, суеты,
Их каждый новый день, как тень за тенью -
Еще одна могила для мечты.
О, сучье племя! Мои братья. Твари.
Пред вами на колени я встаю,
Погибшими на этом поле брани.
Я допою, допив отраву на краю.

Сколько погибло за зиму?
Как огонь жрет табак…
Смерть - пепел. Жизнь - дым.
К небу дым, в землю прах.
В землю прах любого сорта.
Любой дым - в небо, безмерно.
Остановилось сердце. Пустая аорта.
Какая разница сколько, верно?

Страх «песнею песен» стучался
Весенней дорогой с Варшавы.
Считал эшелон в рельсах шпалы
В ударах немецкого марша.
«Ихъ штербе» чернело в вагоне.
Светало в оконце. Освенцим
Встречал на намытом перроне
Нас дымом из труб в небосклоне.

Кричу, что есть сил - зову богатыря.
Все, что сделал когда-то он, выходит, зря.
Он стоит на горе и сжимает меч.
Кажется, что вечно сможет мир беречь.
Но время идет, а камень на месте.
Чуть больше полвека - и старые вести.
И снова о том же газеты шуршат…
Травой поросли могилы солдат.
Знамя обреченных в потухшем мертвом небе.
Что такое жизнь, когда на мире крест!
Люди продали души - люди злобные звери.
Поступь эволюции - сильный слабого ест.
А сильных пожирает тот, кто самый сильный.
Он не знает жалости, он для всех отец.
От жженых книг воздух стоит дымный,
От жженых душ, умов и сердец.

Дождь пилит пьяно, сопливо.
Я одет модно, прохладно,
Как перезревшая слива.
Скоро зима. Все нескладно.
Скоро столыпинский транспорт.
Скоро чифирь и этапы.
Скоро дневального рапорт.
Порт суда выкинет трапы.

Я ломаю каноны,
Я грожу адом аду,
Завсегдатай салонов,
Пью пивную прохладу.
Я срываю все штампы.
Ставлю зеркало - черту.
Снов растворы из ампул
Прогоняю в аорту.

Как трудно быть бумагой. Чистой и гладкой.
Безупречно белой. Белее мела.
Когда тебя пачкают разные взгляды
Черными мыслями для грязного дела.
Сеют, что хотят на снежное поле…
Стерпит! Она вед бумага, не более.

Режет пристальный взгляд пропаганды,
Плоть исходит подкрашенной кровью.
Твой химический запах лаванды
Веет в ноздри рекламной любовью.
Распаляет цветастая юбка
Тыл зрачков атропиновой смесью.
Мозг впитал безразборно, как губка,
Городской смог застроенных весей.
Пелена из афиш и листовок,
Из обрывков настенной пастели.
Из мозаики, где каждый осколок
Равноценен отсутствию цели.