Людмила Семенова - Декаданс

1.

«Лето обещает быть томным» – повторяла про себя Полина Шихаева одну из «крылатых» фраз своей матери, которая обладала запасом таковых на все случаи жизни и не всегда утруждала себя внятным истолкованием. Но начало июня в самом деле радовало теплой погодой без изнуряющей духоты и дождей. И все городские приметы были в наличии: разрастающиеся торговые ряды с предметами «народных промыслов», уличные музыканты, стайки говорливых туристов под яркими опознавательными зонтиками гидов.

Сейчас Полина шла по набережной Фонтанки, которую давно изучила вдоль и поперек. Здесь была ее художественная школа, которая могла гордиться успехами отдельных выпускников, славной историей и, разумеется, местом расположения. А вот непрезентабельный фасад и скромные зарплаты педагогов портили имидж. Повзрослев, Полина убедилась, что родители-художники выбрали для нее эту школу из-за бесплатного обучения – иного они просто не могли себе позволить. Но так или иначе, она была частью ее прошлого, и уж точно не самой плохой.

Затем Полина уже сама выбрала учебу в Академии имени барона Штиглица, хотя отец и мать гораздо больше тяготели к собственной «Alma Mater» на Васильевском острове. Ей просто очень нравилось заниматься станковой и книжной графикой, в то время как в академическом рисунке и живописи девушка не очень преуспевала. С детства Полина обожала бумажные книги, особенно с каким-нибудь затейливым декором, а затем увлеклась печатными техниками и полюбила священнодействие в мастерских под аккомпанемент старенького магнитофона и среди запахов керосина и уайт-спирита, процесс раскатывания краски валиком, движение колеса станка, просушивание оттисков, на которых за секунду отражалось то, что она вырезала долгими вечерами.

Утонченный офорт, по мнению Полины, подходил для парадных натюрмортов и помпезных фасадов, а вот будничные пейзажи и бытовые сценки лучше смотрелись в линогравюре – резьбе по пластам линолеума. Литография была ей чуть менее интересна, «хорошую печать не назовут плоской» – подшучивала она с родителями. К тому же, сам факт, что камни отмывались от прежних рисунков и передавались из одного студенческого «поколения» в другое, удручал сознанием архаичности и бесперспективности этого некогда славного направления.

Впрочем, это можно было сказать и о других техниках. Полина много общалась с мастерами старой школы, и они старались сохранять оптимизм, но было ясно, что графика, требующая больших физических и душевных затрат, в конце концов угаснет, в крайнем случае – сохранится в качестве эксцентричного хобби.

Родителям Полины в целом нравилось, что она не безропотно пошла по их стопам, а искренне любила неоднозначную художественную стезю. Сами они писали маслом, причем Денис Ильич Шихаев с молодости ударился в примитивизм и любил воплощать рубленые, упрощенные, монохромные образы, а его супруга, Арина Юрьевна, склонялась к манере импрессионистов и собирала из цветных капелек жизнерадостные пейзажи и аппетитные натюрморты.

Жила семья в коммунальной квартире на улице Короленко, в которую еще молодые супруги вселились во время учебы. Родом они оба были из неблагополучного поселка городского типа в Ленинградской области и со временем, в основном за счет продажи родительского жилья, смогли выкупить у города две неплохие комнаты в центре. Одна была оборудована под мастерскую, и здесь же супруги-художники обитали сами с тех пор, как подросла дочь. Тогда уже они сочли, что ей нужно свое пространство.

В комнатах был налет «творческого беспорядка» – краска, намертво, впитавшаяся в старенький паркет, причудливые древние вещицы для натюрмортов, кипы книг по искусству, расположенные тут и там, без всякой системы. Родители вели хозяйство странно, сочетая разгильдяйство с домовитостью. Арина Юрьевна почти не готовила, довольствуясь перекусами, зато хорошо владела шитьем, штопкой и перелицовкой, что позволяло экономить на одежде. Денис Ильич сам делал мелкий ремонт, и хотя это получалось у него весьма посредственно, не желал тратиться на материалы и подручных. Впрочем, такую странность можно было отнести к их жизни в целом.

Они уже давно были скорее живописцами «для души», а зарабатывали уроками рисования в школах и студиях, писали на заказ курсовые работы по искусствоведению, изредка выставлялись в библиотеках и Домах культуры. Поэтому семья жила скромно, «по средствам», что вроде было похвально.