Марк Луцкий - Сборник произведений

Цвет крови, цвет гемоглобина

Страны окрасил силуэт.

Сам Красно Солнышко Владимир,

Жестокий, злобный, словно вепрь,

Не уговорами, не миром,

А плетью гнал креститься в Днепр.

И площадь Красная стонала

От лет младых до седины,

Голов порублено немало

На главной площади страны.

Топор наточен хорошенько,

Палач-орел от крови пьян,

Казнен на Лобном месте Стенька,

Вор, супостат и атаман.

Кому-то – смерть, кому-то – праздник,

Народ на площадь мчит с утра,

И красный цвет стрелецкой казни

Дурманит юного Петра.

Вновь взбудораженные лица,

И снова казней круговерть,

Теперь уже императрица

Емельке-псу готовит смерть.

А в Петербурге утром мглистым

Царя державная рука

В петлю загнала декабристов –

Без крови. Но наверняка.

И смерть царей одобрил зритель,

Судьбу любую выбирай –

В рай – Александр-освободитель,

В ад – кровопивец Николай.

И без судов, без резолюций

Вовсю палачествует власть,

В огне новейших революций

Потоком прежним кровь лилась.

Ты по каким живешь заветам

Страна? Очнись и посмотри –

Пропитаны кровавым цветом

Российские календари.

Шесть точечных волшебных бугорков,

И оживает мир литературный –

Здесь Мопассан и Байрон, и Лесков,

И музыка – шопеновы ноктюрны.

И звуки, и слова несутся вдаль,

И глаз увидел золотые ветви.

И это все придумал добрый Брайль,

Незрячий педагог двадцатилетний.

Он не свернул с проложенной тропы,

Шагал вперед, и он не мог иначе.

Бывает, что и зрячие – слепы,

А вот у Брайля и слепые – зрячи.

------------------Сыну Павлу

Таможенник был явно удивлен,

Такого груза не видал доселе:

- Чей чемодан? И чем наполнен он?

Что? Береста? Да вы в своем уме ли?

А может, контрабанда с берестою?

Наркотики иль скрытый драгметалл?

Но вновь прибор предательски молчал,

Да чисто все, майор, Господь с тобою!

Ну как чинуше объяснить, что там,

Где круглый год благоухают розы,

Среди шикарных прямоствольных пальм,

Ночами снятся русские березы,

Те, что хранят веками красоту,

Что хороводят на опушке леса…

И ты увез за море бересту,

Но уплатил за превышенье веса.

Мы оба родились в сороковом.

И оба в мае.

И в двадцатых числах.

Три дня лишь разность.

В паспорте моем

Национальность та же,

Что на нем повисла.

Фамилии - из близких,

Близких мест.

Ласкают их

Одни и те же ветры.

Есть город Луцк,

И город Броды есть

На расстояньи

В сотню километров.

И нас обоих

Обожгла война,

Обоим показав

Свое уродство.

Поэзия Иосифа сильна.

Вот здесь и завершилось

Наше сходство...

Видна повсюду осени работа –

В лесах повисла паутинок сеть,

И кулики, хвалившие болота,

С любимых мест готовы улететь.

И бодрый ветер весел, не простужен,

Вершит роман с промокшею тропой,

И облака, заглядывая в лужи,

Как в зеркала, любуются собой.

Осина пламенеет возле дома,

Прощаясь с постаревшею листвой,

А в огороде пахнет столь знакомо

Картофельною бурою ботвой.

Кружит устало желтых листьев стая,

Минорный создавая колорит,

Грядет октябрь, и роща золотая

Есенинским стихом отговорит…

Молодой Модильяни,

Ни сантима в кармане,

Постоянно в капкане,

Презирает уют.

Проживает в мансарде,

День и ночь в «авангарде»,

Но за все «авангарды»

Ни гроша не дают.

Молодой Модильяни,

Островок в океане,

Дремлют стрелы в колчане,

Не уходят в полет.

Нет в окне занавески

И знакомой Франчески,

И художника резко

Жажда творчества жжет.

Молодой Модильяни

Пребывает в нирване,

Пыль на старом диване,

Неухоженный вид.

Здесь в мундире картофель,

Хлеб и жиденький кофе,

Но ахматовский профиль

На мольберте стоит.

Я столько раз бывал за рубежом,

Что страны и не вспомню поименно,

Я видел знаменитый мост Патона,

Простерший крылья над седым Днепром.