Хуан Хименес - Испанские поэты XX века

Какая музыка в закате,
как полнозвучна и легка —
от необъятности покоя
она уходит в облака.

Я ухожу легко и твердо,
легко и твердо, вместе с ней,
как по волнам песка ступаю
в увиденном ребенком сне.

Селенье белое, в пожаре
заката, ждет вдали меня,
селение, где все застыло
в последнем отблеске огня,
где крик над площадью распластан,
пронзительный застывший крик,
последний крик, который в туче,
в закатном пламени возник.

И в центре, в самом сердце крика,
все, что ребенок увидал,
все то, что он хотел увидеть,
все, что не видел никогда.

Все человечество — ребенок,
и я: ребенок ли, старик —
я все ребенок, о найденыш,
потерянный мной — в тот же миг.

…Знаю, стала ты светом,
но не ведаю, где ты,
и не знаю, где свет.

Цвета, в которые свет одевает тело,
бодрят, будоражат, уводят от небытия;
идеи, в которые тень одевает душу,
гнетут, будоражат, мне не дают житья.

Зачем нам эти цвета, зачем нам идеи эти,
перемешавшие тень и свет?
Они существуют?
Или их нет?..

Их судьба, быть может, — светотени небытия?
Небытие меж светом и тенью — это судьба моя.

Балобан {12} 12 Балобан — разновидность сокола. , твой двойник
легкой тенью мелькает
от тебя вдалеке.
Ты вечно кричишь, себя окликая.

Твой двойник от тебя вдалеке, —
это я твоей тенью мелькаю.
От себя вдалеке.
Я звонко кричу, тебя окликая.

Потому что хочу я летать,
твоя тень моей тенью мелькает.
От тебя вдалеке.
Ты резко кричишь, меня окликая.

Балобан! Мой двойник — человек
легкой тенью мелькает
от меня вдалеке.
Я громко кричу, себя окликая.

Одиночества желтизна
мне судьбою дана безвозмездно.
Мой! Единственный цвет.
Или — бездна.

Одиночество — это моя судьба.
Желтизна — бастион железный!
Мой?.. Единственный цвет?
Или — бездна.

Желтизна. Мне сказала она:
«Ты одинок, как тебе известно».
Мой единственный цвет.
Или — бездна.

У одиночества песня одна:
«Желтизна для тебя полезна!»
Одинокий цвет. А другого нет.
А иначе — бездна.

Повсеместная желтизна
в одиночестве повсеместном.
(В сердце моем — одиноки вдвоем.)
Одиночество. Желтизна.
Это — я. И — бездна.

Солнце скользит по-иному
по этому склону чудному,
которому нет конца.
Поэтому я чудной.

Дурацкой судьбе покорный,
иду по тропе неторной,
которой нету конца.
И никто не идет со мной.

Все у меня наизнанку,
начинается ночь спозаранку,
и нету ночи конца.
Поэтому я иной.

Никогда — для меня сегодня.
Чужбина — моя преисподня,
которой нету конца.
А жизнь идет стороной.

Одной тебе пристало быть,
а не Венере,
моей звездой рассветной,
моей звездой вечерней.

В зеркало русла взгляни,
где отражались года,
где потонули они…
Не постарела вода.

Бездна одиночества одна.
И один идешь к ней издалека
одиноко, как одна волна
в одиноком море одинока.

Луна сквозь туман волнистый
ласкает взглядом
мимозы желтые кисти
перед фасадом.

Луна и мимоза — очарованье кладов
заговоренных! —
разливают золото и прохладу
средь слез зеленых.