Юрий Колкер - Клинопись. Стихи (2000-2006).

До сумы и тюрьмы — ризы не запятнай.

III

Девушка плачет навзрыд: плох тридцать первый любовник,

Сердцу не больше он мил прежних, тех тридцати.

Горькая наша свобода! Зря за тебя мы сражались.

Цензор, плаха, костер — счастью служат верней.

IV

Впрямь ты готов быть вторым? В круг властителей тесный,

Цезарю поклонясь, Юлием рад вступить?

Бита карта твоя. Ты не будешь и сотым.

В дерзостном новичке дерзость нам не смешна.

V

Был ты душою велик, слабость прощал нам и злобу,

Нынче же, погляди, сам ты злобен и слаб!

— Мифом, — слышим ответ, — живы души. И ложью.

Великодушье всегда плохо осведомлено.

VI

Что? Четырех, говоришь, в мире друзей не сыщем,

Знай мы, как нас честят милые за глаза?

Полно! Каких четырех? Ты не сыщешь и пары.

Там же, где нет двоих, нету ни одного.

VII

Я не ослышался, нет? Ты живешь, ты страдаешь,

Радуешься, грустишь, — всё, чтоб стихи сочинять?

Бывший вожатый, прощай! Как дружить с гедонистом?

Цель твоя мне смешна, мир твой мелок и чужд.

VIII

Чернь легко отличишь. Ей, боящейся света,

Довод, ясный, как день, — что волкам головня.

Вы, властители дум, льстили тьме! Пожинаем

Весть благую свинца, логику топора.

IX

Смерть — особенный труд, но зато и последний.

Голову нужно поднять и улыбнуться врагу.

Ты, Леонидас, и ты, Бьярни, дайте мне руку!

Сына нет у меня. Нет у меня земли.

X

Отняли хлеб и кров, выворотили душу,

Выкололи глаза, вырезали язык.

Путник, пойди и скажи гражданам Ленинграда:

Здесь, под кельтской плитой, я обиду забыл.

30 марта — 2 июня 2005

* * *

Доблесть глупа, а ее антиподы умны.

Так уж устроена жизнь, что душа глуповата.

Даром бедняжку смущают вчерашние сны.

Схлынула честь. Аполлон отлучился куда-то.

Ценность — текучая штука. Поток Гераклит

Плещет и жалкие наши дела омывает.

Тешься собою-любимым, пока не болит.

Солнечных стрел не удержишь. Чудес не бывает.

Даже и Рим преходящ оказался. Латынь

Напрочь смело половодьем корявых наречий.

Что ж ты, дурак, донкихотствуешь? Поздно. Остынь.

Выгоды ищут Шопены страды человечьей.

У Одиссея находчивость бьёт через край.

Горлица ноева плачет в сети птицелова.

Здравствуй, сметливое племя младое. Прощай,

Глупая доблесть, старинное честное слово.

2001

* * *

Ты останешься в одной из ниш

Ночи, гипнотическая ложь,

Истины моей не потеснишь,

Власти надо мною не возьмешь.

Ты останешься на дне морском,

Где звездою теплится Земля

И библейский ящер над песком

Ходит, плавниками шевеля.

Челюсти свои не разевай,

Ужасом проникнутая тишь,

Истиной себя не называй,

Не сожрешь меня, не обольстишь!

20 января 2005

* * *

Памяти А. А. Костиной

Биологическая жизнь завершена...

Скажи, куда теперь отправилась она,

Старуха властная, что дочь твою растила,

И не прибавилось ли на небе светила?

Немногих я любил сильнее, чем ее.

Чудовищный вертеп, советское жилье

Своим присутствием она согреть умела —

И вот преставилась, умолкла, отлетела.

Слова покинули ее в предсмертный час.

Кивала нам, звала, не отрывала глаз,

Худая, страшная, всё вглядывалась в лица,

Последним ужасом пытаясь поделиться.

Не знаю, отчего всё валится из рук.

Не мать, казалось бы, не самый близкий друг,

Не часто, помнится, мы с ней и говорили —

А горько, будто вдруг в чулане затворили.

Проста была, строга. Наук не превзошла.

Носки вязала мне. Ватрушки нам пекла.

Любила, редкостная, зятя-белоручку,

Стирала, штопала и вырастила внучку.

Над речкой Плюсою чухонский есть лесок

С поляной ягодной. По ней, наискосок,

Гляжу, идут вдвоем, нагнутся то и дело,

И старшая чудесно так помолодела...

26 декабря 1999

Как ты, Мария? По-прежнему ль смерть ненавидишь

Или она научила себя полюбить?

Что с языком? Пригодился арабский иль идиш?

Нужно ль Икбала и Галкина переводить?

Главное: что ностальгия? На родину — тянет?

Смерть ведь сродни эмиграции, только страшней.

Всё ли отъезды друзей, как предательства, ранят?

Как там с Россией? Хоть кто-нибудь слышал о ней?

Милая невозвращенка! Что жизнь — неудача, —

Старая новость. Кому же она удалась?

Веймарцу разве... А нас прочитают, не плача,