Густаво Беккер: Два стихотворения

Густавъ Адольфъ Бекеръ умеръ въ 1870 г. тридцати съ небольшимъ лѣтъ отъ роду. Онъ быль сыномъ и братомъ извѣстныхъ художниковъ и самъ прекрасно рисовалъ такъ, что прибѣгалъ иногда къ помощи кисти для снисканія средствъ къ жизни. Съ самыхъ юныхъ лѣтъ онъ чувствовалъ непреодолимое влеченіе къ литературнымъ занятіямъ и скитальческой независимой жизни художника. Единственный разъ когда его пристроили писцомъ въ департаментъ государственныхъ имуществъ, онъ быль скоро уволенъ оттуда потому-что директоръ засталъ его рисующимъ сцены изъ "Гамлета" на бумагѣ которую ему дали переписать. Нѣсколько дольше занимался онъ въ редакціи журналовъ Contemporaneo (Современникъ) и Мадридской Иллюстраціи, гдѣ его брать Валеріанъ состоялъ постояннымъ рисовальщикомъ.

Густавъ Адольфъ Бекеръ много путешествовалъ по своей родной Андалузіи (онъ родился въ Севильѣ) и изучалъ ея древніе памятники и преданія, ея живописную природу и архитектуру. Въ послѣдней онъ обладалъ большими познаніями и любилъ ее страстно. Но всего болѣе увлекался Бекеръ яркими фантастическими легендами своей родины и большая часть его произведеній состоитъ именно изъ этихъ легендъ написанныхъ сильнымъ и глубоко поэтическимъ языкомъ.

Бекеръ отличался слабымъ здоровьемъ. Его жизнь протекла въ бѣдности и среди всяческихъ лишеній. Избранная имъ карьера писателя въ Испаніи, представляла отнюдь не менѣе если не больше затрудненій, чѣмъ въ другихъ странахъ, въ смыслѣ матеріальнаго обезнеченія. Когда же, наконецъ, Густавъ Адольфъ устроился вмѣстѣ со своимъ горячо любимымъ братомъ въ Мадридѣ гдѣ оба они нашли занятія по своему вкусу и собирались уже вдвоемъ, совершенно счастливые и довольные своей судьбой, издавать свой журналъ, неожиданное несчастіе разрушило всѣ ихъ планы и самую жизнь. Валеріанъ Бекеръ внезапно умеръ послѣ тяжелой и краткой болѣзни: брать его не перенесъ этого удара и ровно черезъ три мѣсяца изъ числа въ число Густавъ Адольфъ Бекеръ умеръ отъ скоротечной чахотки.

"Странная эта была болѣзнь и странный способъ умирать" говорить его другъ Рамонъ Корреа: "по свидѣтельству докторовъ безъ всякихъ видимыхъ признаковъ чахотка быстро развилась, а между тѣмъ больной съ совершенно свѣтлой головой и неизмѣнной ясностью духа покорялся всякимъ экспериментамъ, соглашался на всѣ лѣкарства и мало-по-малу умиралъ".

Бекеръ умеръ тихо и спокойно.

"Дай Богъ чтобы ты осталась навѣки, о книга, заключающая всю жизнь моего бѣднаго друга!" говорить Корреа въ концѣ предисловія къ собранію его сочиненій

Сочиненія Бекера состоять изъ поэтическихъ легендъ и сказокъ фантастическаго содержанія. Ихъ часто сравниваютъ съ разсказами Гофмана и дѣйствительно по интересу и фантастичности содержанія разсказы Бекера достойны стать на ряду съ безсмертными сочиненіями нѣмецкаго "сказочника для дѣтей которые не дѣти" Но въ то время какъ Гофманъ блистаетъ остроуміемъ прозаика, въ Бекерѣ сильнѣе чувствуется поэтъ съ рѣзко выраженнымъ національнымъ испанскимъ колоритомъ. Кромѣ этихъ легендъ Бекеръ оставилъ по себѣ томикъ граціозныхъ стихотвореній, напоминающихъ чтобы говорить объ извѣстномъ иногда Гейне иногда Гюго. Впрочемъ стихи Бекера вообще весьма своеобразны и проникнуты огнемъ его родной Андалузіи, сіяютъ ея живыми красками и пламенными образами. Наконецъ въ собраніе сочиненій Бекера вошла одна драма, путевыя замѣтки, написанныя во время странствованія по Испаніи подъ общимъ заглавіемъ "Изъ моей кельи" нѣсколько "Литературныхъ писемъ къ женщинѣ" и затѣмъ архитектурные и критическіе очерки. Въ бумагахъ Бекера, послѣ его смерти, было найдено множество задуманныхъ и неоконченныхъ вещей.