Евгений Витковский - Век перевода (2006)

— Месье это рождает
материя младенцев
которые потом
в сраженье с ней вступают.

— Месье меня в тупик
загнали факты эти —
нет никого на свете
но я кричу и судя
по вашим же словам
мой голос слышен вам!

— Месье всё это вещи
без голоса и слуха
хотя они хотели б
внимать и говорить.

— Месье скажите что
за образы повсюду
то будто бы в плену
то вовсе на свободе
мысль где фигуры бродят
соцветьями и розно
и водят хоровод?

— Месье да это космос
но он сейчас
умрет.

На небе достань звезду,
Мандрагору обрюхать,
Сколько лет, сочти, в году,
Беса изловчись поймать;
Молви, как сказать наветам
«Прочь!» и не попасть при этом
Впросак,
И как
Жить, когда ты не дурак?

Если ты стареть не прочь
За чудесным в беготне,
Путешествуй день и ночь,
А потом вернись ко мне.
Седовласым ты вернешься
И охотно поклянешься,
Обшед
Весь свет:
Непорочных женщин нет.

Напиши, коли найдешь,
Я пущусь немедля в путь.
Не напишешь? Ну и что ж —
Мне она соседкой будь,
Да и то, пока поспею,
Неприятность выйдет с нею
Одна:
Она
Многим будет неверна.

«Со мною, — молвил Браунинг, — он рыдал».
«Со мною, — молвил Диккенс, — жил шутя».
«Со мною, — молвил Чосер, — пировал».
«Со мной играл он, — молвил Блейк, — дитя».

«Со мной он, — молвил Коббетт, — путь делил».
Промолвил Стивенсон: «Закон сердец
Читал со мной». А Джонсон: «Я был мил
Ему всех прежде; он был молодец».

Покуда Предводитель Ключарей
С замком возился, чтоб открыть на стук,
Таков был разговор у Райских врат.

Но вот пришли советчики мудрей:
«Впустить, — сказал Фома, — он правде друг».
«Впустить, — сказал Франциск, — он бедным брат».

Кузина, друг! Пропал и след
Старинного напева.
Не только лавров ждет поэт,
Любви не ищет дева.
Молчат сердца, где билась страсть,
Покорствуя природе.
И лютне суждено пропасть,
И копья уж не в моде.

Где дни, когда Любовь цветам
Слова уподобляла!
Там вздох звучал в стихе, и там
В беседке песнь звучала.
Теперь — расчет сведет двоих.
Обеты? — право, что вы!
Колечко, дюжинный жених,
Священник — и готово.

Была у лука тетива,
У сердца были узы.
Любовь и складные слова —
Обычней нет союза.
И дев (которых краше нет!)
Охотно замуж брали.
Шли под венец в шестнадцать лет,
А в двадцать — умирали.

Была охота — тонкий спорт
Той давнею порою.
«Добыче — смерть!» — трубит милорд,
Трубят герольды: «К бою!»
И рыцарь затевал игру
С отвагой чисто львиной,
И грела скачка поутру,
А ночью грели вина.

Крепились перья и флажки,
И посещались храмы,
И шли на подвиг смельчаки,
И ликовали дамы.
И врачевала Красота,
Унылых ободряя.
Там жизнь теряли иногда,
Но — стремя не теряя!

И там Рассудка не ищи
Стесняющую узость.
И Честь была — копье и щит,
И Колебанье — трусость.
Удар тяжел — душа нежна.
И, радуясь победе,
Вздымали кубки и — до дна,
И улыбалась леди.

И слуг довольно у луны
Имелось настоящих.
И раздавался звон струны,
А не храпенье спящих.
Влюбленный переплыть готов
Поток пошире Мерси,
И стоит тысячи голов
Улыбка леди Джерси.

Кузнец — в почете и богат.
Портных не беспокоя,
Носил боец стальной наряд
Отличного покроя.
Сталь отмеряли неспроста
Аршином, будто кожу,
И шапка звонкая шута
Была на шлем похожа.

Рай холостым, в семье — без драм:
Дозволены разлуки.
Платили честным докторам —
Не докторам науки!
Родись мы прежде, я б сказал,
Что Вы всех краше в мире —
И я б не голову ломал,
А копья на турнире!