Алла Кузнецова - Живучее эхо Эллады

Однажды Зевс собрал своих богов

Велением не разума, а сердца —

Как по весне река из берегов,

Выплёскивались чувства громовержца —

Он ждал в пылу решающего дня

Тот миг, что для него немаловажен:

– Сегодня сын родится у меня!

И пусть со мной пребудут лики ваши!

Приму я от Алкмены этот дар,

Что преумножит радость мне и силы, —

(И дочка Геба розовый нектар

Гостям повеселевшим подносила).

– Пусть в здравии растёт и власть берёт

Над всей роднёй, добро и правду сея,

Веками уважаемый свой род

Продлит от сына моего Персея.

Глядели (кто открыто, кто тайком)

На Геру, покровительницу браков,

Хоть не впервые ведал о таком

Могучий Зевс Олимпу, но однако!..

Увидели румянец на щеках

И блеск очей скрывавшей чувства Геры —

Давно уже не предвещали крах

Семье богов подобные примеры.

Она не раз была осквернена

Неверностью и грубыми словами,

Но гордость сохранившая жена

Гнала обиды, властвуя правами.

В обидах можно выплакаться всласть,

А время – лекарь чинит эти стыки.

Не ей ли подлежат любовь и страсть,

И взгляд, и плоть великого владыки?!

Пожар их ссор всегда преодолим,

И было так от века и поныне,

Пред нею преклоняется Олимп,

Злословят, но завидуют богини.

И здесь не станет Гера принимать

Пустые, мимолётные обиды,

Но бога сын, когда земная мать,

Не смеет править родом Персеидов!

И пусть ликует пиршественный зал,

Но не такая Гера уж простая:

– Мой дорогой! Неправду ты сказал,

Слова на ветер, как земной, бросая!

Кривил душой… Но ты же не таков!

Я понимаю… расшатались нервы…

Дай клятву нерушимую богов,

Что править будет, кто родится первым

В роду Персея. Он повелевать

По праву каждым родственником будет.

Свои ошибки надо изживать,

Иначе твой Олимп тебя осудит!

И царь богов, попридержав свой пыл,

(Тому виной была богиня Ата [7] ),

Дал клятву, потому что он забыл,

Что хитрость Геры бедами чревата.

И Гера, не теряя ни минуты,

Поняв, что «кашу» заварила круто,

Экспромтом планы строила свои:

«Успеть бы только! Благо, день в начале…

Улягутся заботы и печали,

Не в первый раз такие вот… бои!»

И в Аргос понеслась, да так, что спицы

Невидимыми стали в колеснице,

И храп её бессмертных лошадей,

Что был похожим на раскаты грома

На синей ленте взлёта и подъёма,

Блистая необычностью своей,

Будил полсвета, страхи нагоняя

На небеса и землю, и вменяя,

Коснувшись тверди, почести творить

Царице неба, глядя с восхищеньем,

И встречу с ней принять за приключенье,

Без чаянья умом переварить.

Вот Аргос и дворец царя Сфенела

С женою богоравной, что звенела

Невинным, полудетским голоском.

Богиня же в своём подходе тонком

Ускорила рождение ребёнка

В роду Персея, всё сминая в ком.

И появился в кружевах пелёнок

Больной и недоношенный ребёнок,

Которого назвали Эврисфей.

Богов царица, веря, что успела,

Неслась к Олимпу и от счастья пела

И восхищалась хитростью своей.

– О бог – отец! – блеснула Гера взглядом,

Садясь на трон с великим Зевсом рядом, —

Выходит, не сбылись твои мечты.

Что выбрала Тюхэ [8] – ох!.. – Эврисфея

Повелевать потомками Персея,

Никто не виноват – ни я, ни ты!

Никто, мой милый, с нами не рядился —

Сегодня у Сфенела сын родился

Продолжить Персеидов славный род.

Но понял Зевс коварство страшной Геры,

Что шкодила ему, не зная меры:

«Низвергнуть бы, да жалко… Пусть живёт!

А он-то сам каков?! Могучий… вечный —

Разулыбался, как юнец беспечный,