Коллектив авторов - Поляна №1 (3), февраль 2013

Доходные дома, хм: Фрунзенский райком комсомола. Второй секретарь Миша Ходорковский, курировал связь с МВД и КГБ. НТТМ, Менатеп.

Автобанк на Лесной. В 1989-м жена министра финансов взяла у государства кредит в четыре миллиарда еще крепких советских рублей и открыла на эти деньги первый частный банк СССР. Угадайте с трех раз… впрочем, все и так ясно.

Троллейбусный парк – в 1874 году это был первый в городе парк конножелезных дорог. Вечерами все переулки заставлены троллейбусами – мест в стойлах не хватает. В троллейбусе хорошо с комфортом выпить – с другом или подругой, если есть. Главное, не угнать его в пьяном виде. Молодые ученые, конечно же, несли общественную нагрузку – служили в добровольных народных дружинах.

Двое-трое парней под водительством милицейского сержанта, мы обходили троллейбусные привокзальные переулки долгими зимними вечерами. Милицию беспокоили не столько пьянчуги, сколько вокзальные проститутки. Выгоняем парочку на мороз. Хмельной кавалер никак не может убрать свое достоинство – прервали в самый интересный момент. Ругается, потрясая торчащим орудием. Сержант урезонивает – ну посмотри, она же тебе в матери годится, а ты ей в рот такое…

В центре площади дворец пионеров – ребенком ходил на елки. Зимний сад, бассейн, корты. Восьмидесятые, выхожу с работы вечером под окнами спортзала. Девочки, художественная гимнастика. А-а-а…

Весной на субботниках ковыряем граблями газоны на площади, прибираем мусор. Под тонким слоем почвы сплошь битый кирпич. Перед революцией там, где теперь дворец, был храм Святого Александра Невского. Огромный. Война, слава русского оружия. Взорвали. В земле нахожу позеленевшую монетку – 2 пенге. Кто ее занес сюда? Пленный? В то время я был влюблен в Жужу Конц и даже стал учить венгерский. Szeretem… Пенгё поставил рекорд в истории денег. В 1946-м он обменивался на форинт по курсу 4x10 в 29 степени. Не только миллиарды и триллионы, но даже число атомов в обычных предметах кажутся ничтожными в сравнении с этой цифрой. Один электрон стоит сто тысяч таких монеток, а? Находка для математического подворья.

На одном из новых домов забавная вывеска – «Клиника доктора Коновалова».

Однако пора в лабораторию. С Миусской площади можно выйти к трем станциям метро – Новослободской, Белорусской, Маяковской. Расстояние примерно одинаковое. Новослободская находится на Долгоруковской улице. Название в честь тогдашнего Лужкова, кабы не улица, кто б помнил. В советское время носила имя эсера, не коммуниста, заметьте, уникальный случай – Ивана Платоновича Каляева. Дважды покушался на великого князя Сергея Александровича, царского брата. Первый раз не бросил бомбу, увидев – в карете дети.

Через несколько лет такими вопросами уже не заморачивались. Второй раз бросил успешно. Каляева отвезли в Бутырку, скоро судили и повесили. Писал стихи. Его «Молитва»:

Она расходилась в бесчисленных списках, и через сорок лет похоже, пригодится одному старичку, пережившему все катаклизмы. В двух шагах, в Оружейном переулке. Сейчас переулка нет, но помню скопище клоповников.

И вот, мы провели НГ, день фирмы, день строителя, напечатали кучу превосходных буклетов и запустили сайт. Полтора года авралов. Семейные проблемы. Скандалы. Примирения – ради Работы. Мы обмываем наш маленький успех в ресторанчике на Лесной, прямо над «Торговлей кавказскими фруктами Каландадзе» – музеем-типографией РСДРП. За окнами Лесная запружена воронками. Так каждый вечер – из судов везут, досмотр долгий, очередь.

Мы строим новую Москву. Мы – одно. Мы – команда. Мы – сила. Мы – вместе, навсегда, навсегда. Целую заплаканных Наташу и Таню. Хлопаю по плечу Женю. Обнимаю Гену. Хором караоке «No New Year’s day / To celebrate… I just called to say I love you».

Через неделю отдел рекламы ликвидируют.

Все-таки пойду к Белорусской. Когда-то здесь была моя любимая улица, Третья Тверская-Ямская. Извозчичья слобода на краю лесного рынка, середина девятнадцатого века. Мещанские московские домики – каменный низ, деревянный верх. Все одинаковые, все наособицу. Разный цвет, разный размер. Арка во двор, ставни, каменные тумбы. Бальзамин, тюль. Резные наличники. Просто пройти по этой улице было удовольствием, словно читаешь старую, умную книгу. Теперь коробки – в одной жил Ельцин, отсюда он ступил в свой звездный троллейбус. Возможно, тот самый.