Елена Крюкова - Коммуналка

Мы в сад его детский водили: на край подгорелой земли.
Его там стеклом накормили: зачем — в пироге запекли?

Я так с корешами забылся — казалась бутылкой звезда.
И разум во мне помутился. И встали внутри холода.

Тогда я старшого закутал в повыцветший материн плед,
И с ним из окошка в остуду шагнул я под фары планет.

И только мы в небо ступили — нас бесы как взяли в кольцо!

И понял я: нас не любили — привычно плевали в лицо
Старухи, в метро помертвелой, в поющего рок пацана,
В калечное юное тело, где в корчах бугрится война,
В румяную, у “Метрополя”, девчонку, что вышла на съем,
И в белое снежное поле в гудящем молчанье немом…

И понял я: больше не будет ни ругани, ни автобаз,
А будут любимые люди ночами молиться за нас!

А будут веселые бесы меня и моих сыновей
Кружить над полями и лесом, над призрачным миром людей!
Над острой рекой ледяною, что режет ржаной, земляной!..

…Над бедной моею женою, что рядом лежит за стеной.

…Руки складываю лодкою.
Пересохшими — твержу:
Дай Бог сил остаться кроткою,
Коль ключицею — к ножу…

Бедные! По жизни мечемся!
Как мороженым в метро
Обжигаем губы медные,
Нищей родинки тавро!

Как детей своих голубим мы
Раз на дню, а то и два!
Как ночьми друг друга любим мы,
Наспех вытрепав слова…

Как бежим, не слыша музыки,
Грея мятую деньгу,
Мысля так:
…имею мужество…
Мысля так:
…еще смогу…

Друзья по палате — Витька немой,
Курящая травы Манита!
Куда мы попали?.. Должно, домой…
Супы дают из корыта…

Куда мы попали? —
Вот в этот мир,
Где зарево — за решеткой,
Где на вокзале лежит меж людьми
Убитый подросток кроткий?..

Друзья мои… вот и шприцы несут,
А следом — клейкую кашу…
И нас от жизни уже не спасут,
Не обнесут сей чашей.

Друзья мои… звери… птицы мои…
Огарки… лучины… свечи…
Схожу с ума от чистой любви.

…Неужто меня — излечат?!

Глаза ее запали.
Рука ее худа —
На рваном одеяле —
Костистая звезда.

Бессмертная старуха!
Напялишь ты стократ —
И в войны, и в разруху —
Кровавый свой халат.

Над выдохами пьяни,
Над шприцами сестер —
Ты — Анною Маньяни —
Горишь, седой костер.

Ты в жизни все видала.
Жесть миски губы жжет.
Мышиным одеялом
Согреешь свой живот.

Ты знаешь все морозы.
Ты на досках спала,
Где застывали слезы,
Душа — торосом шла.

Где плыли пальцы гноем.
Где выбит на щеках
Киркою ледяною
Покорный рабий страх…

О, не ожесточайся!
Тебя уж не убьют —
Остылым светит чаем
Последний твой приют.

Так в процедурной вколют
Забвенье в сгиб руки —
Опять приснится поле,
Где жар и васильки…

И ты в халате красном,
Суглоба и страшна —
О как же ты прекрасна
И как же ты сильна

На том больничном пире,
Где лязганье зубов,
В больном безумном мире,
Где ты одна — любовь —

Мосластая старуха
С лицом, как головня,
Чья прядь за мертвым ухом
Жжет языком огня,

Чей взор, тяжел и светел,
Проходит сквозь людей,
Как выстрелами — ветер
По спинам площадей!

Прости меня, родная,
Что я живу, дышу,
Что ужаса не знаю,
Пощады не прошу,

Что не тугую кашу
В палате душной ем,
Что мир еще не страшен,
Что ты одна совсем.

…Куда мы премся, милые,
Огромною толпой?
Что будет за могилою —
Побудка и отбой?
Куда идем мы, родные?
А там, куда идем,
Веселые, голодные,
Под снегом и дождем, —
И плясуны площадные,
И сварщики ракет,
И судьи, беспощадные,
Когда пощады нет,
Чугунные военные
И мастера сапог,
И черною Вселенною
Идущий грозно Бог, —
Там полыхает сводами,
Там чахнет под замком
Над новыми народами
Он — сумасшедший дом!