Елена Крюкова - Коммуналка

— Бери его, Гончаров, под мышки!.. Помаленьку, помаленьку…

— Петька, выскочи — машина не идет?.. Освещение выключили опять — энергию экономят, сволочи…

— Панечка, Зиночка, Анфисочка, вы его за ноги… и… взяли…

— Владычица, Троеручица!..

— Ты, Игнатьевна… опоздала с Богом-то. С Богом-то ты… милая… опоздала.

— Эх, судьба-индейка, жизнь-копейка… Густера мы все, густера… Ерши, красноперки…

— От сумы да от тюрьмы…

— Вот она, смертушка-то. Простая-то какая.

— Да, може, жив исчо парень-та!.. Жив!.. А вы ево уж — отпели, панихидщики…

— Не дышит, бабушка.

— Клади сюда… Осторожно…

— Холодный.

— Чудеса бывают…

— Не бывает.

— Господи, прими его душеньку грешную… Мать-то есть аль нет — куды сообщать…

— Че машины эти совецкие!.. Ни милиции, ни врачей!.. Спят, што ль?! Либо едят… Только б не работать!..

— Галка, Петька, брысь… Нечего вам тут глядеть…

— Мамка, а дядю Степана спасут?..

— Саньку, Саньку наперво спасайте… Саньку не провороньте…

— Санечка!.. Деточка… Не вцепляйтесь так в него… Отвернитесь… Все будет хорошо, сейчас “Скорая” приедет…

— Александра, на воды.

— Теть Сань… Вы только не плачьте, теть Сань!.. Вашему ребеночку это вредно…

— Саня… Уйди, не гляди…

— Тихо. Отойдите все. Гляньте — Старуха в углу. Вся в золотой парче. Лицо коричневое. Она в нашей квартире не живет. Тихо. Санька-то… на нее глядит. Глаз с нее не сводит. Тихо! Мы все — лишние тут. Старуха-то на Саньку как глядит. Отойдите все… отступите на шаг… Тихо!.. Санька на колени перед Степаном опускается. В головах у него садится. Старуха сверкает в нее из коричневых морщин пустыми глазами. Золотая парча на костлявых плечах трещит беззвучно. Тихо! Санька руки поднимает над шевелящимся животом. Над телом Степана. Санька в пустые глаза Старухи глядит. Санька белее молока, белее вьюги. Санька последнюю свою песню поет, сумасшедшую песню. Тихо! Не песня это, а плач. Плакать нельзя нам было долго, вечно. Запрещено. Но сломал ветер засовы, запоры. Плачь, Санька! Плачь, Итальянка! Плачь, портниха копеешная! Плачь, родная! Ты сумасшедшая уже, страшиться нечего, любить некого. Ребенок твой радуется в животе, на волю просится. Плачь! Старуха-то глядит жадно, пристально — слушает, хорошо ли ты поешь, сладко ли плачешь… Тихо! Все отошли, отступили. Попроси хорошенько ее, Старуху, Царицу, поплачь, потрудись — может, она и тебя пожалеет, и сынка твоего…

— ПРОСИТЬ НЕЧЕГО. Я ЕЕ, САНЬКУ, ДАВНО ПРИСМОТРЕЛА.

— Чем же она тебе приглянулась?

— ВСЕХ, КОГО ТАК ПЫТАЕТ ЛЮБОВЬ ЗДЕСЬ, ТАМ — Я БОГАТЫМИ ДАРАМИ ДАРЮ.

— Ее — возьми!.. Мальца — оставь…

— ЕЙ ДА СТЕПАНУ ТАМ БЕЗ СЫНА ГОРЬКО БУДЕТ. А Я ИМ ТАМ И СВАДЕБКУ СПРАВЛЮ.

— Санька!.. Отбеги скорей от Степки!.. Глянь, Анфиса, — у нее волосы дыбом встали!..

— Не трогай ее, Паня. Она свою последнюю волю изъясняет. Молись за нее… за Саньку нашу, дуру!.. крепко зажмурясь…

— Киселиха… Ты каки молитвы знашь?..

— Богородице, Дево, радуйся! Благодатная Марие, Господь с Тобою… Благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших… Аминь.