Анатолий Апостолов - За Храмовой стеной. Книга Памяти (сборник)

Мир жестокий и ужасный,

В никуда уводит дверь —

Не кощунствуй понапрасну

И фанатикам не верь.

Верь лишь сердцу, только сердцу

Интуиции своей.

Слышишь, как играет скерцо

Под застрехой бог Борей?

Бригадиру Владимиру Ледовских…

– Ребята шахтеры! Вы живы? Вы целы? –

Автобус – направо, а водка – налево!

Ребята шахтеры, привет вам, привет –

Вы снова в рубашках родились на свет!

– На свете печальном роднятся порой

«Бог» и «богатство» и «бедность» с «Бедой» –

Богатство не светит и Бог далеко,

Шахтеру дается деньга нелегко.

А бедность с бедою? Так вот они рядом,

Нам жизнь отравляют замедленным ядом.

Вся жизнь на кухне и в тесных забоях,

В болезнях, в заботах и долгих запоях,

В досуге убогом под мат-пере-мат

И в обсуждении низких зарплат…

…………………………………………..

По штрекам, по штрекам идем мы вперед –

Авось не придавит, авось повезет…

Все глубже и глубже, подальше от Неба,

Вгрызаемся в Землю мы в поисках хлеба!

Заплатят – дойдем мы до центра Земли,

Где черти таскают жаровни свои…

– Так кто ж вы, ребята? Володя, кто ты?

– Мы все, Анатолий, слепые кроты,

Трудяги, лишенные светлой мечты…

Привет, привет, потомки – человеки!

Сейчас в Нарыме тридцать третий год,

Невмоготу нам жить в двадцатом веке –

Вчера ушел последний пароход…

Теперь до Томска плыть на ледоколе,

Теперь ему крушить метровый лед.

Душа опять кручинится о воле,

И о любви паромщица поет.

Ее сестру весною зэки съели,

Зимой придет паромщицы черед…

Густой туман спускается на ели,

Во тьму уходит тридцать третий год.

Простор Оби таинственен и гулок,

О пристань трутся льдины шелестя.

Нарым давно не место для прогулок,

Голодный край, болотные места.

Дитя войны с улыбкою недетской,

Чей взгляд всегда смущал седых волков,

Антропофаг селекции советской,

Я стал охоч до жареных голов.

Душа чужда пристрастия и гнева,

В больном мозгу события храня,

Я помню ту зарезанную деву

На суп мясной к Седьмому Ноября.

Она дана была нам как награда,

Как самый веский стимул и мотив…

Давно в земле четвертая бригада –

Мой подневольный, дружный коллектив.

Но всякий раз, когда я обмываю

Свой трудовой, сверхплановый успех,

То череп тот обугленный ласкаю,

Как папуас кокосовый орех.

Я – людоед. И я не жажду славы.

Но пусть страшит ужасная судьба

Того, кто строил сильную державу –

Советского имперского раба.

В краю людей в неволе умирая,

Съедая друга в честной тишине,

Я расскажу, нигде не привирая,

Всю правду о поруганной стране.

О той тюрьме с цветами на фасаде,

Где водку пьют из черепа отца,

Где все убийцы, ждущие награды,

Смеясь, порочат замысел Творца.

Я расскажу о рукотворном аде,

О пустыре «зияющих высот»,

Где разделил судьбу моей бригады

Смиренный мой, доверчивый народ…

……………………………………………….

Уходит день, безвольно догорая,

Листком сухим ложится на блокнот…

И слышит мир от края и до края,

Как о любви паромщица поет.

Без боя сдана неприступная крепость,

Позором умылась большая страна,

И жизнь людей превратилась в нелепость –

Как ночь без рассвета, лоханка без дна.

Гигантский завод разворован до втулки,

Ограблен последний сиротский приют,

Но глупые люди в глухом переулке

С надеждой на светлое завтра живут.

Я рад, что мною недовольны все,

Я рад, что всеми я доволен –