Кот Басё - Неслучайная сопричастность

Голос у мальчика звонок и взгляд лучист – маленький принц, лелеять да обнимать. Мальчик смеется: «Не я тебя приручил, не мне тебя предавать».

Они связаны швартовым в один портовый безымянный город, спрятанный в полумгле. В этом городе давно ничего святого не осталось, кроме кладбища кораблей. Здесь суда приют находят, ложась на отмель, их оплакивают волны за рубежом. Оказалось, что никто ничего не отнял, и от этого печально и хорошо. Каждый раз, встречаясь взглядами у причала, начиная путь к погасшему маяку, он все думает о том, как она молчала, когда шаг его укладывала в строку. Она думает о том, что, не сбившись с курса, невозможно осознать глубину потерь. По следам вода идет и сверкает тускло, возвращаться им приходится по воде. Корабельный остов тянется, словно остров. Это память, разъедающая металл, говорит о тех, кого забывать непросто, и надежно прячет тех, от кого устал. А они идут по краю и повторяют ежедневную неизбывную ерунду.

Их суда песок царапают якорями.

Неужели я когда-нибудь потеряю?

Неужели я когда-нибудь обрету?

Он выходит на берег в сумерках, где-то в начале мая. Не расчехляет удочки, не заботится об улове. Обещает не думать, ловит себя на слове. Говорит с водой, вода его понимает. Он сидит на краю, осыпается вместе с берегом по крупицам, рассматривает песок, пропускает его сквозь пальцы, повторяет: «Нельзя бояться, нельзя бояться, не будешь бояться – и этого не случится».

Вода каждой каплей чует, как он боится, и начинает медленно испаряться.

Да, черт возьми, вот так и никак иначе. По-другому не получается, не поется. Или я притворялась немой, или ты – незрячим, но теперь нам обоим за все это воздается. Вот сидим с тобой на разных концах потока, наблюдаем за изменчивостью мейнстрима, не касаемся друг друга, не бьемся током, объясняем только то, что необъяснимо. Если речь заходит о прошлом – меняем тему, если речь заходит о будущем – замолкаем. Речь вообще ходила раньше, куда хотела, потому сидит сейчас под семью замками. Мы хандрим от слов и сердимся на погоду, раздражительны, опасливы, нелюдимы. Мы друг друга принимаем – в угоду году, так упрямо нас скреплявшему воедино. Мы встречаемся за чаем, с привычной ленью рассуждаем, как однажды вернется сила. Два ворчливых старика на краю Вселенной, не заметившие смерти, что приходила.

Склон обрывая, мы пальцы сбивали в кровь, мир становился отвесным и каменистым. Кто из нас был сорвавшимся альпинистом? Мягкую землю каждому приготовь. Нам оставалось – яростно верить в жизнь, кожу сдирая, в скалу упираясь лбами, воздух хватая запекшимися губами, мы говорили друг другу: – Держи! Держи! Когда не осталось ни выступов, ни ветвей, когда на канат над пропастью время вышло, кто первым ослабил хватку и не услышал, как порохом вспыхнуло солнце в сухой траве?

Садишься к костру, смеешься и ешь с ножа, и слушаешь дождь, набросив брезент на плечи.

Коснувшись земли, почувствуй, как дышит Вечность.

И вспомни о тех, кого ты не удержал.

В невесомости словам не осталось шанса.

Одиночество неминуемо. Не имея

Под ногами опоры, учишься не держаться,

привыкая к этой чертовой перемене.

Знать о твоей агонии, но не сметь ей

Вторить, пока не чувствуешь изменений.

Выпьем за всё. Ведь всё, как синоним смерти,

Весомее самых личных местоимений.

Я говорила с тем, кто мог бы меня купить, но не потратил, в сущности, ни гроша.

Я говорила с тем, кто мог бы меня убить, но не достал при мне своего ножа.

Не было ни обладания, ни потерь, ни осознания встречи добра и зла.

Я говорила с тем, кто молчал. Теперь я чувствую, как он слаб.

Все по воле Его, а значит, по нашей воле, ибо в Нем нас больше, чем тех, кто Его не знает. Каждый день наполнен нами, как алкоголем. Это лето Господне, оно происходит с нами. Мы блаженные, мы странники, одиночки – нами правит беспричинное беспокойство. У тебя есть все, но ты ничего не хочешь, все слова приобретают дурное свойство становится то ли вещими, то ли вещью, приготовленной заранее для обмена на другую вещь, которой уже обещан новый дом, обозначающий перемены.

Привыкаешь отпускать, не держать корнями, отделяешься пунктиром, межой, полоской.