Галина Таланова - И за воздух хватаясь руками

Жмурилась на солнце первом слепо

В предвкушенье отпускной поры.

А внутри тревога нарастала…

Жизнь катила, словно снежный ком.

С каждым днём всё раньше рассветало,

Но скрипел простуженно весь дом.

Заметала суетой тревогу.

Круговерть, последняя метель…

Пережить мороз ещё немного –

И прошьёт сугробы с крыш капель.

Переждать,

Силёнки собирая,

Чтоб рвануться к солнцу в полный рост,

Как трава,

Совсем ещё не зная,

Что трудилось сердце на износ.

* * *

Снег сыпал и сыпал.

Весна не спешила.

И замерло сердце в предчувствии бед.

По снежным канавам

В смятенье кружила

В надежде, что к выходу выведет след.

Но путались ног отпечатки в метели,

И слёзы стояли под горлом колом.

И в сбившейся, жёсткой, казённой постели

Душила подушка –

С крыш съехавший ком

Налипшего, ватного, плотного снега.

Опаздывал март с золотистым лучом.

И проруби сталь вдаль звала из-под века:

Там белая тень всё росла за плечом.

* * *

Зима уходить не хотела,

Стояла, как тень за спиной.

Беда, как метель, налетела,

С ног сшибла ударной волной.

Снег мягко засасывал ноги …

Тревога росла, как сугроб.

И не было дальше дороги.

И мучил жестоко озноб.

И сердце сжималось в догадке,

Что больше не будет весны.

На смену стихам, что в тетрадке,

Заявятся странные сны,

Где явь перепутана с бредом:

Жар-птица присядет на грудь,

Закутают лаской и пледом –

Не выдохнуть и не вдохнуть…

Но снег на лице не растает,

Накрытый жар-птицы крылом.

И выхода нет.

Не светает.

И веткам под снегом – облом.

* * *

Огненное лето возвратилось

В дни, когда истаивал февраль.

Потушить огонь не получилось:

Взгляд мутнел и устремлялся вдаль.

Чудилось: пожар бежит по кронам.

И пытаясь скрыться от беды,

Жар не сбила,

Поперхнувшись стоном,

Выплеснув в лицо стакан воды.

Жар вернулся дымом и удушьем –

Застилала горечь белый свет.

Ветки, как обугленные сушью,

На стене …

И на пол сброшен плед –

Затушить огонь,

Что ближе к телу

Пробирался по траве сухой.

…До беды всем не было там дела,

Не отвёл беду никто рукой.

* * *

Парю средь каруселей лиц,

В толкучке, в давке, в круговерти,

Вдыхая запахи больниц,

Но всё яснее мысль о смерти:

Как выплеск ртутный среди туч. –

Все контуры прогала рваны,

И бьёт в глаза – до слёз в них – луч

Средь дней, как серые барханы, –

Лежат, что старая гармонь, –

Все клавиши у ней запали.

А лоб горячий, как огонь,

И сны – в них раньше не бывали.

* * *

Вот и всё.

Не будет больше лета.

Только снег, как тополиный пух…

Помнишь, август

Полыхал кометой,

Воздух был разгорячён и сух.

Ягоды рябина осыпала

Угольками в пепельный ковыль.

На цветах увядших оседала

Липким слоем угольная пыль.

Солнце раскалённое катилось

Головнёй дымившего костра.

Ничего в том лете не случилось,

Только боль была, как нож, остра,

В бок впивалась горестной догадкой,

Что конец пожара впереди:

Подкрадётся с лисьей он повадкой –

Рыжий хвост мелькнул уже в груди,

Заметая горестные мысли,

Что как яд – сквозь дым пожара вдох.

Все деревья осыпали листья:

Словно искры, падали на мох.

* * *

Клянём то огненное лето,

Тот дым, как утренний туман.

Жара спадала лишь с рассветом.

Сквозь дюны шёл строф караван.

Да, ветер был угарный, душный,

И с пеплом смешан был песок.

И вдох – неровный и натужный,

Но строчки – за шажком шажок.

Там повисало солнце шаром,

Что никуда не улетал.

Так пахло в воздухе пожаром,

Что по верхушкам рощ скакал .

В июле том родные люди

Читали бегло между строк.

Сквозь дым тянулся к солнцу лютик.

…Всё. Снег ковром лежит у ног.

* * *

Почва ушла под ногами.

Как на качелях лечу,

Крепко сжимая руками

Воздух,

Как будто свечу.

Путь прерывается Млечный,

Слабо мерцает и мглист.

Как всё же жизнь быстротечна!

Был белым только что лист…

Время потерь – не прощанья.

Каменный глажу висок.

Туч набежавших качанье.

Снег, словно омут, глубок.

* * *

Мокрый асфальт из-под толстого льда –

Траурной лентой бежит под ногами…

Как же случилась такая беда,

Что налетела всей силой цунами,

Что налетела – и разом снесла

Всё, что за жизнь возведёно с любовью?

Только любовь, воротясь, не спасла.

Тонкая вена – с отравленной кровью.