Ирина Маркова - Стихотерапия

Был великолепным парнем

Данте Алигиери.

В трудах знатоков лысых

Медальным он стал и суровым,

А он щеголял в джинсах,

А не в венке лавровом.

Уже занималось зарево

Глобальной славы Поэта,

А он шатался с гитарою

По набережной вдоль парапета.

. . . . . . . . . .

Была Беатриче просто

Девочкой из предместья.

Носила пальтишко «макси»,

А юбочку, может, «мини».

Века миновали, и всё же

Хоть был незнаком с прогрессом,

Шокировал Данте прохожих

Крутым своим ирокезом,

А в ухе серьга блестела —

Был вызов во всём обличье —

Поглядывал то и дело

Он искоса на Беатриче.

Она же плевать хотела

На лысых учёных нудных

И мини-юбку надела,

И шастала в ней прилюдно.

Бежали они вприпрыжку

По древнему парапету,

А к ним подошёл Мартышкин

И закурил сигарету.

Венок лавр о вый примерил

Мартышкин на всякий случай.

Заметим, что Алигиери

Был в джинсах – явно, от Гуччи,

И Данте не стал удивляться,

Признав в собрате поэта,

И оба пошли шататься

С гитарою по парапету.

…Есть Озеро Круглое, заросшее

камышом,

В котором водятся русалки и

караси.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

И в этой восхитительной

красоте и тишине

Я вдруг увидел, – а я был трезвым

притом, —

Молоденькую русалку, сидящую на

бревне,

Во-первых, голую, а во-вторых, с

хвостом.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

А в чём же такая разгадка этой

странной истории?

Ответ, как всё в этом мире,

тривиален и прост:

– Русалка моя проживала в

соседнем санатории,

А платье её серебристое, я принял

за рыбий хвост.

Дом у поэта деревянный.

Есть сад, и пруд, и озерцо.

Поэт, совсем ещё не пьяный,

Стихи писал, и пил винцо.

Русалка рядом проживала,

Как оказалось, в двух шагах,

Хвостом серебряным махала,

И глазом озорным мигала,

Но не была о двух ногах.

А рыбий хвост, как у селёдки,

На солнце серебром блистал,

Поэт хлебнул немного водки,

И вмиг подумал – час настал!

Идет к русалке с видом кротким,

Она ж – как рыба холодна,

Отпил ещё немного водки,

Глоточек крепкого вина.

Тут бес в ребро ударил рьяно,

Русалка – любо посмотреть —

Поэт совсем ещё не пьяный,

А хвост русалочий – как медь.

…А в озере, помимо тины,

Шныряют ловко караси,

А звёзды в небе – мандарины

И месяц – чисто апельсин.

Что за комедия творится:

Русалки плещут в камышах,

И изумление на лицах,

И водоросли на ушах.

Хлебнул ещё немного водки —

Пришли иные чудеса —

Русалки плещут как селёдки,

И разбегаются глаза.

Поэт – и так, и эдак, мнётся —

К одной русалке подошёл,

Она ж в глаза ему смеётся,

И хмель в мгновение прошёл.

Поэт в сердцах откинул ветку,

Глядь – а русалки-то и нет.

То не русалка, а соседка,

И благо – не пришёл сосед!

…Казалось бы, вправе был верный

рыцарь

Этой, довольно гнусной из баб,

При всем народе начистить

рыльце

Али в харю плюнуть хотя б.

Но РЫЦАРИ даже не матерятся.

Он даже не крикнул: – «Нашла

дурака»!

А просто – выдал некую

информацию,

Пальцем энергично повертев у

виска.

Ранее был телеграф или рация,

Но быстротечен поток времён —

Нынче откуда берут информацию?

Есть телевизоры, есть телефон,

Есть и компьютер, и многое разное,

Сколько возможностей шлёт Интернет!

Но вот у рыцарей времени праздного

Это использовать – попросту нет.

Рыцари суть благородство безмерное,

Сердце открыто, душа широка,

А выдают информацию верную,

Пальцем обычно вертя у виска.

Но даже рыцарь – душа безмятежная —

Глазки потупив, смущаясь слегка,

Вовсе не знает: поймут ли сердешного,

Если лишь пальцем вертеть у виска.

Рыцарь – ведь он же всегда в одиночестве