Юлия Друнина: Стихотворения (1970–1980)

К ним прикипела намертво душа,
К ним рвешься из житейской суматохи.
И пусть дела мои сегодня плохи,
Жизнь все равно — я знаю! — хороша.

Не говорите:
— Далеко до гор! —
Они со мною на одной планете.
И где-то смотрит в озеро собор.
И есть красивый человек на свете.

Сознанье этого острей, чем боль.
Спасибо праздникам, что навсегда с тобой!

Подмосковное лето
Ослепляло сияющей синью.
Птицы пели о юге,
И пчелы жужжали про юг.
В дерзкой стайке скворцов,
Разоряющей дружно малинник,
Я, не веря глазам…
Попугая увидела вдруг.

Он застыл — чудо тропиков —
Вниз головою, на ветке.
Перед ним, как во сне,
Я безмолвно застыла сама.
Видно, стало невмочь
Кувыркаться на жердочке
В клетке,
Видно, горькими сладкие
Стали казаться корма.

Он, наверное, жил
У какой-нибудь доброй старухи,
Был ее утешеньем,
Единственным светом в окне.
А на воле плясали
Холодные белые мухи,
И веселые ливни
Стучали в стекло по весне.

А за окнами — птицы
В кипении листьев зеленом.
Всюду посвист синичек
И дятлов уверенный стук…
Он завидовал всем,
Даже старым облезлым воронам,
Но особенно тем,
Кто к зиме улетает на юг.

Снились пальмы ему,
Становилось тревожно на сердце.
Слышал крик обезьян,
Океана тропический гул…
И однажды, когда
Позабыла старуха про дверцу,
Он из клетки в окно,
В подмосковное лето впорхнул.

Подмосковное лето
Ослепляло сияющей синью.
Птицы пели о юге,
И пчелы жужжали про юг.
В дерзкой стайке скворцов,
Разоряющих жадно малинник,
Я, не веря глазам,
Попугая увидела вдруг.

Не вспугнуть бы его!
Я пошла, осторожно ступая,
Я хотела спасти
Эту глупую нежную жизнь.
Вот он рядом, беглец!
Но была подозрительной стая,
И скворцы с попугаем,
Галдя, в высоту поднялись.

Я смотрела им вслед.
Попугаю теперь не поможешь —
Первый легкий морозец
Заморского гостя убьет.
Не бывает чудес, не бывает…
И все же
Я ищу его взглядом,
На птичий смотря перелет.

Зима, зима нагрянет скоро,
Все чаще плачут небеса.
Пошли на приступ мухоморы —
Горит разбойная краса.

С ножом — как тать! — под дождик мелкий
Бреду на поиски опят.
Свернувшись, в дуплах дремлют белки,
Лисицы в норах сладко спят.

Стал молчаливым бор отныне,
И грусть разлита в тишине.
Бреду одна в лесной пустыне,
Кипенья лета жалко мне…

Но вот другое обаянье
Меня в другой берет полон.
То обаянье увяданья —
Осенний сон, осенний сон…

Не считаю, что слишком быстро
Мы заканчиваем игру:
Жизнь ползет.
Но ползет, как искра
По бикфордову по шнуру.
Нет для искры другой дороги,
Ближе к взрыву мы каждый час…
Но хотя вы бессмертны, боги,
Все же люди сильнее вас —
Потому что живут на свете,
Героически позабыв
Про мгновенье,
Когда осветит,
А потом все погасит
Взрыв…

Эко дело!
Всего на минуту
Стало больше короткого дня.
Эка разница!..
Но почему-то
Посветлело в душе у меня.

Знаю,
Силы зимы не иссякли,
И еще за морями грачи.
Ну, а все же
Минуты, что капли,
Станут снежные доты точить.

И грачи
Устремятся в дорогу,
И ручьи
В наступленье пойдут…
Эх, минута!
И мало, и много:
Вся-то жизнь
Состоит из минут.

Когда над космической бездной
К звену прикипело звено,
И слились два сердца железных
В железное сердце одно,
И каждый у телеэкрана
Застыл, пригвожденный, без слов,
Тогда же
(Как странно! Как странно!)
Неслись по волнам капитаны
На древних крылах парусов…
Одни в разъяренной пустыне,
Эпохе ракет вопреки,
Крепят паруса и поныне
На хрупких плотах чудаки.

Прекрасно, что можем, как боги,
Мы, смертные дети Земли,
Меж звезд протаранить дороги
И к Солнцу вести корабли.
Прекрасно и в бурях соленых
Сражаться один на один
Без помощи рук электронных,
Железного сердца машин…

Каленые стрелы косили
Дружинников в далях глухих.
И трепетно жены России
Мужей ожидали своих.