Александр Амфитеатров - Светлый праздник

Олафъ на лихого садится коня
Вонзаетъ въ бока ему шпоры
И скачетъ, оружьемъ тяжелымъ звеня,
Отъ моря въ далекія горы.

И море, съ любимцемъ своимъ распростясь,
Во слѣдъ ему воетъ сердито…
«Ужъ намъ не вернуться-ли, солнышко-князь?»
Олафу твердитъ его свита:

«Ишь море, сѣдые гоняя валы,
Какъ мечется, плачетъ и стонетъ,
Солеными брызгами моетъ скалы
И въ пѣнѣ ихъ бѣлой хоронитъ!

„Твой конь, какъ поѣхали мы изъ воротъ,
Сегодня споткнулся впервые,
Надъ нами летали всю ночь напролетъ
Пророками сны роковые.

„Сквозь сонъ мы слыхали, что твой волкодавъ
Вылъ воймя до самаго свѣта, —
Не ѣзди, вернися, могучій Олафъ!
Недобрая это примѣта!“

— Эхъ, что мнѣ примѣты и вѣщіе сны!
Надъ нами Христосъ и Георгій.
Спѣшу я на праздникъ любви и весны
Къ невѣстѣ моей Ингеборгѣ.

Законъ — обѣщанье княжное мое,
А я далъ ей клятву святую!
На праздникѣ свѣтломъ Христовомъ ее
Я первый въ уста поцѣлую!…

Ужъ моря не видно. Тропинкой крутой
Взбирается витязь на горы.
У скалъ-исполиновъ — ручьи подъ пятой,
На темени — черные боры.

Склоняютъ зеленыя чѣла свои,
Высокія сосны въ печали,
Какъ будто совѣтуютъ шопотъ хвои:
Эй, витязь! не ѣздить бы далѣ!..

Олафъ безпокойный, быстрѣе огня,
Летитъ чрезъ сосновикъ и ельникъ —
Трещитъ буреломъ подъ копытомъ коня,
Сгибаясь, хруститъ можжевельникъ.

Но вотъ захрапѣлъ его конь вороной,
Блѣднѣютъ у спутниковъ лица…
Онъ видитъ: сидитъ подъ зеленой сосной
Красавица, эльфовъ царица.

— „Привѣтъ мой Олафу, потомку боговъ,
Воителю, славному въ мірѣ!
Пожалуй къ царицѣ лѣсовъ и луговъ
На вешнемъ пображничать пирѣ.

Тебя напою я, могучій Олафъ,
Медвяною пьяной росою,
На ложѣ душистомъ изъ моха и травъ,
Хмѣльного, тебя успокою,

«Тебѣ на забаву, всѣ эльфы мои
Промчатся въ таинственной пляскѣ,
Журча, пролепечутъ лѣсные ручьи,
Тебѣ вдохновенныя сказки;

„Мы вмѣстѣ съ тобою уснемъ при лунѣ,
Въ нѣмомъ обаяніи страсти…
Олафъ благородный! какъ дорогъ ты мнѣ.
Сказать не имѣю я власти!“

— Красавица-эльфа! спасибо за честь!
За пиромъ твоимъ мнѣ не мѣсто:
Давно меня ждетъ нареченный мой тесть,
Тревожится-плачетъ невѣста.

Законъ — обѣщанье княжное мое,
А я далъ ей клятву святую:
На праздникѣ свѣтломъ Христовомъ ее
Я первый въ уста поцѣлую!

На что мнѣ твоя неземная любовь?
Не въ силахъ тобой обладать я:
Сжигаютъ въ груди человѣческой кровь
Волшебныя эльфы объятья!..

— „Прощаю тебя, благородный Олафъ,
Что мнѣ отвѣчаешь ты грубо?
Ты ѣдешь къ невѣстѣ, ты любишь… ты правъ:
Ступай! заждалась твоя люба!

Склонися ко мнѣ съ вороного коня!
Разстанемся дружно, по чести:
Привѣтный свези поцѣлуй отъ меня
Своей несравненной невѣстѣ!..“

Олафъ наклонился съ сѣдла своего
И эльфу смѣясь обнимаетъ, —
Въ уста она крѣпко цѣлуетъ его
И ножъ ему въ сердце вонзаетъ!

И вскрикнулъ Олафъ, и поникъ надъ сѣдломъ.
И ахнула въ страхѣ дружина…
Конь бѣшеный скачетъ въ лѣсу на проломъ
И мертваго мчитъ господина;

Дружина, за княземъ убитымъ, въ опоръ
Напрасной погоней несется,
На вопли ея отзывается боръ —
И злобная эльфа смѣется!