Александр Чавчавадзе - Грузинские романтики

Есть дорога Стефана
Цминда. Слуги Корана
Там решили занять перевал —
Турки, персы, лезгины.
С высоты той в низины
Меч, грозящий Христу, засверкал.

О Иверии слава!
Храмов древние главы —
Им, поруганным, на землю пасть?
Им, священным и гордым,
Наступающим ордам
Иноверных достаться во власть?

Гор грузинских верховья
Орошаются кровью,
В долах — кровь. И редеет народ.
Смерть. Неверные ближе.
Гибнет войско. Кто выжил,
Снова в руки оружье берет.

Бьются всюду упрямо —
В скалах, в долах, у храма,
На порогах родимых домов.
«За отчизну, о братья!
В бой с кощунственной ратью!»
На войне и в домах — тот же зов.

Но враждебная сила
Крепнет, многих скосила.
И в груди у Ираклия — стон.
Видит крови потоки —
И удел свой жестокий,
И рождения день проклял он.

Доблесть тут не защита.
Кровь напрасно пролита.
Враг, Ираклия к стенам тесня,
Рвется в город. Охрана
Где найдется? Багряно
Город вспыхнул в объятьях огня.

Что ж? Ираклий решенье
Принимает: «В сраженье
Не погиб я, дышу я пока.
Мне предать невозможно
Свой народ. Значит, в ножны
До конца меч не вложит рука.

Я умру, — нет героя,
Кто бы принял средь боя
Из руки моей выпавший меч».
Все окинул он взглядом —
«Нет наследника рядом,
Только я мог оружье беречь».

И на Север рукою
Указал он, такое
Слово молвил: «У этой страны
Вы, нуждаясь в защите,
Помощь, братья, ищите,
С тем народом вы слиться должны».

Слабнет ратника сила.
Что осталось? Могила —
Два аршина тяжелой земли.
Но добился он цели,
Свет Христов и доселе
Сохранить мы над нами смогли.

Спас он нас. И об этом
Вам расскажут с приветом
Алазань, и Аракс, и Евфрат,
Крепость вышняя — Гори,
Как о нашей опоре
Все о подвиге том говорят.

Говорят о герое
И Арагва с Курою,
И долины, и горная круть,
И Ганджа с Эриванью,
И проносит сказанье
Вдоль Евфрата простершийся путь.

Всех спросите вы сами,
Всюду перед глазами,
В каждом месте следы его дел.
Все родные поселки
Повествуют о долге,
Что Ираклий исполнить сумел.

То же скажут гробницы
Те, в которых хранится
Наших дедов и прадедов прах,
Что с Ираклием вместе
Ради веры и чести
Погибали с мечами в руках.

Но каким же отличьем
Ты почтила величье
Этой жизни, родная страна?
Вот могила героя —
Только ветхой парчою
Да простым кирпичом убрана.

Напрасно зовешь меня, путник, с собой в долину.
Я землю свою, родной свой край не покину.

Что край тебе этот — горы, пропасти, кручи?
Что край тебе этот — простор туманов холодных,
Где солнце бессильно рассеять мглистые тучи,
Где рощ кудрявых не видно на склонах бесплодных?
Утесов толпа, тебя обступая, теснится,
И ты меж утесов томишься одна, как в темнице.
А там твой взор насладился бы светлым простором
Зеленых долин, что цветов покрыты узором.
Там солнце в волнах омывается с каждым восходом,
И море и берег, слиясь в кругозоре бескрайном,
Беседу, мнится, ведут на наречии тайном.
И теплый ветер по синим проносится водам;
Легко тебе было б дышать под тем небосводом.

Что, путник, мне солнце ваше, и светлые волны,
И воздух ласкающий ваш, ароматами полный?
И ветер морской мне навеет ли теплую негу.
Коль буду вдали от гор, от чистого снега?
Взгляни, как играют вершины в искрах несметных,
Блистают державным венцом из камней самоцветных.
Дороже любимые горы мне долов зеленых,
И ветров, над морем веющих, благовонных,
И светлого неба, и волн, лучами согретых,
И звезд, и луны, и лугов, цветами одетых.

Дворец большой я над морем воздвиг на утесе.
Оазис цветов живительной сенью разросся.
Волна, шелестя и зыблясь, бежит у подножья,
Под шелест ее дремала б ты сладко на ложе,
Когда бы царицей дворца и супругой была мне,
Жемчужиной, что не затмят самоцветные камни.

Простая лачуга милее мне, чем палаты,
Чем в ваших садах роскошных цветов ароматы.
До смерти страну свою не покину родную,
Под этим утесом себе могилу найду я.