Юджин Ли-Гамильтон - Воображенные сонеты (сборник)

В твоих волокнах — стоны урагана,
Клокочет в них и ропщет океан,
Там звуки наших плачей и осанн,
И шорох листьев старого платана;

Пчелиный гуд среди лесной поляны,
И удалое пение цыган,
И звон стрелы, покинувшей колчан,
И грозное рычание вулкана.

Я знаю, что все это есть в тебе.
Твоей душе так хочется свободы —
Пусть воспарит и следует судьбе:

Твой голос пронесется через годы,
Как трепетанье духов, что в мольбе
Пещеры мрачной оглашают своды.

Себя я понукаю, как коня
Над пропастью колесиками шпоры;
Бока в крови, но не найдя опоры,
Уперся конь, на месте семеня.

Я знаю: в этой бездне ждут меня
Фантомы горя, страха и позора,
Безверия измученные взоры
И пагубных сомнений западня.

Так прыгнуть ли в открывшийся проем,
Где кружит рой вампиров чернокрылых,
Где скрыта Вечность в ужасе своем;

И плыть меж душ, и немощных, и хилых,
Что в небе вечном падают дождем,
С пустой Природой совладать не в силах?

Из деревяшки сделал я свирель.
Что, крысы, вам сыграть в моей темнице?
О том ли, как звенит вода в кринице,
Как ласточки приветствуют апрель?

Или о том, как плещется форель
И как крадется по лесу лисица?
Или о том, как фруктами гордится
Осенний сад, невидимый отсель?

Нет, я сыграю вам о мире этом,
Где не слышны рыдания вдовы,
Где воздух полон радостью и светом,

Где честь не преклоняет головы
Перед тираном и его клевретом,
Где горе не зубастее, чем вы.

Я — глина? труп? засохшая стерня?
Иль человек, дошедший до предела?
Лишь облик человеческого тела
Пока еще остался у меня.

Живу ли, разумение храня,
Иль все в мозгу моем давно истлело?
Здесь нет часов, все спит оцепенело,
Лишь на полу — крысиная возня!

Пасюк ли я, грызущий свой кусок
Среди крысиной стаи толстокожей?
У времени ни крыльев нет, ни ног.

Пространство — клетка душная. И кто же
Меня в ней держит — люди или Бог?
Кувшин мой пуст… Спи, узник, на рогоже.

Смотрю, как чайник пышет, раскален,
И крышка скачет под напором пара,
Как будто бы на волю рвется яро
Неусмиренных джиннов легион,

Которых за бесчинства Соломон
Загнал в оковы тесного футляра,
И чья предуготованная кара —
В плену томиться до конца времен.

Что, если этот пар сильнее рати
Ифритов, заключенных взаперти
По воле соломоновой, и, кстати,