Коллектив авторов - Живая вода времени (сборник)

Крупа до крови секла лицо Бориса. В кромешной темноте между вспышками молний он пытался врубиться на узком клочке вертикали. Рискуя каждую секунду быть сорванным порывами ветра вниз, он предпринимал попытки хоть как-то закрепить нейлоновыми веревками лежавшего Вадима. Заледеневшие пальцы не слушались. Срывая их до крови, он вязал проводники, академические узлы, которые с детства знал с закрытыми глазами. Стена ухала под его ударами как живая. Вдруг карниз под ногами стал уходить в бездну. Борис прыгнул в сторону Семена, но, не справившись с равновесием, хватая воздух руками, ушел вниз. Он летел, по-кошачьи выставив руки и ноги, словно хотел таким образом смягчить удар. Летел спокойно, без паники, собранный в любую секунду самортизировать. Ему хватило времени, чтобы в последний раз пролистать причудливые страницы всей своей бурной и красиво прожитой земной жизни.

Наутро снежный заряд иссяк. Вьюга устала кромсать безмолвные ущелья и разломы. Непогода уползала. Семен, превозмогая нервную дрожь, вылез из мешка. Достал из рюкзака ракетницу и начал периодически выстреливать в безбрежную синь утреннего неба. Затем, держа в руках примус, попытался добыть хоть немного кипятка. Вложил Вадиму в рот кубик сахара и дал запить.

– Как ты, Семен? – простонал Вадим.

– Уже не жилец.

– Перекрестись. Спускайся в базовый лагерь. Приведешь Пашку с ребятами.

Вадим был плох. Говорил с трудом: давал о себе знать перелом бедра.

– Я сам не смогу.

– Сможешь! Должен. Во имя Бориса. Иди.

Семен проверил надежность крепления Вадима, положил возле него ракетницу, оставшиеся консервы, галеты и начал спуск. Шел рискованно, необдуманно. Несколько раз был на грани срыва. Помогало чудо. Спасатели подобрали его на следующий день обмороженного, изнуренного горной болезнью и тяжелым физическим трудом. Увидев знакомые лица, Семен забился в истерике, пряча красные, бессонные глаза от пронизывающих насквозь взглядов друзей.

С этого момента для него жизнь разделилась на «до» и «после» вертикали, до восхождения и до падения. Об этом ему и сейчас, наверное, напоминают буравящие спину взгляды его друзей по связке.

Старая, поваленная молнией, колода когда-то цветущего и радовавшегося жизни красавца дуба лежала на околице хутора Веселый. Хуторяне назвали дубовую чурку «домом культуры» из-за ее способности притягивать к себе людей. Здесь скорее всего была заслуга не ее магических способностей, а того безбрежного вида, который открывался с того пригорка, где она лежала. И действительно, куда ни взгляни за хутор – до самого горизонта в синей дымке таяла захватывающая дух красота. Не хочешь, а остановишься. Некогда, а глянешь на утопающий в зелени хуторок и глубоко вздохнешь. До чего красиво. Вон от хутора бойко вьются тропки к пойме озорной речушки Молочной, другие бегут к березовой роще, где расположился животноводческий комплекс, затем к дальнему перелеску и дальше через поля и лесопосадки за горизонт. Смотришь и не нарадуешься жизни.

Сейчас, пристроившись на колоде, наслаждается магнитофонным «рэпом» безусая молодежь.

– Нинка, ждать будешь? – хохоча, спросил Сергей, а у самого глаза серьезные, ждущие нужного ему ответа.

– Только две, только две зимы. – пропел его дружок и засмеялся.

– Ну, Димка, кончай «прикалываться», – сладко растягивая каждое слово, улыбаясь, ответила девушка. – Буду, Сереженька, буду, мой солдатик.

Мальчики поехали купаться. Сережка от счастья рванул на мопеде первым. Девушка села на заднее сиденье к Димке, прижалась к нему и закрыла от удовольствия глаза.

Не успел опуститься легкий дымок от умчавшейся на реку молодежи, как возле дуба стали собираться хуторяне, встречающие нагулявшее стадо домашнего скота.

– Люди, Нинку мою не видели? От шлында. Опять корову мне встречать, – раздосадованно хлопнула себя по бедрам Надежда.

– Присоединяйся, Надюха, – протягивает спелый подсолнух ее подружка. – Видно, судьба наша такая – провожать и встречать. О, смотрите, явление Христа к народу.

По тропинке на пригорок, шатаясь, поднимается пьяный Николай.

– Николаша, с утра, что ль, штормит?

– Цыц, бабы. Ничего вы не разумеете. У меня, может, душа морская плачет. Третий день.

– Ага! От того и нос синий.

– Мужик должен пить – это его возвышает над женщиной. А женщина – это такое вещество подозрительное…

– Вон, идет твое вещество, сейчас оно тебе поддаст. Глаша, тут он, здесь!