Валентин открыл глаза, пытаясь с силою протолкнуть в себя больше воздуха. Николай опустил карабин и поднял ладонь, показывая лежащий на ней отстегнутый магазин с патронами.
– Двадцать лет и три месяца назад я бы этот магазин не отстегнул. Дослал бы патрон в патронник и, медленно смотря тебе в глаза, нажал бы курок, – глухо сказал Николай. В оцепенелом раздумье поднял рюкзак, накинул его на плечо и, держа карабин наперевес, пошел к лесу. Остановился, повернулся к Валентину и хриплым голосом покаянно произнес:
– Прощай, лейтенант… – И скрылся за кустарником.
Лес окутан инеем,
Зеркалом – вода,
Серебристой линией
Чертят провода.
Мы уже снижаемся,
Картой – Уренгой.
С холодом безжалостным,
Но такой родной…
Память возвращается
В яркую теплынь,
Где горчит-прощается
Томная полынь.
Там лишь только тронула
Осень кистью лист,
Здесь же – царство холода
И метелей свист.
Самолет послушно сел —
Послужить был рад,
За окном рассыпал мел
Северный октябрь.
Радость возвращения!
Выброшен билет…
Смотрят с удивлением
Стюардессы вслед…
Стыдливою прелестницей
За карнавальной маскою
Скрывается Венеция
От глаз чужих неласковых:
Туристов пробегающих,
Студентов заполошенных,
Жующей и снимающей
Толпы гостей непрошенных.
Но вот уже закатный час
В стекле муранском светится…
И робко приглашает нас
Вечерняя Венеция!..
Гондолы бархатный уют
Пропах туманной влагою,
Продлить бы несколько минут
Воды и солнца магию!
Соборов белых решелье
Нарядно и торжественно,
Все, что в воде и на земле
Так зримо и божественно!
Ультрамариновые блики
Качают силуэты пар,
Взлетают гондольеров крики
В небес прозрачный будуар…
Мостов ажурные изгибы,
Словно признание в любви,
Почти прозрачные, как нимбы,
Над Гранд Каналом пролегли…
Легко окутывает рондо,
Остановило время бег,
Как неуместно слово «модно»,
Как музыкально слово «век»!
Прошелся кот по теплой арке,
Разыскивая на ночь кров,
И прячут голуби в Сан-Марко
До завтра нежность и любовь…
Скалистый берег первозданный
Пугает живностью морской,
Уже сентябрьские туманы
Смягчают утренний прибой.
А в полдень чайки заявляют
Права на солнечный экстрим,
Наивные, еще не знают,
Что время не подвластно им.
По пышным Плитвицким озерам
Струится водопадов дым,
Манят прозрачных вод узоры
И беззащитность рыбьих спин.
Лавандовые галереи
Сиреневый прощальный шлейф
Бросают ветру, не жалея,
Для незатейливых ролей.
Зеленая пушистость сосен
В адриатической волне,
Ночами с желтой кистью осень
Крадется к липам при луне.
* * *
Прикоснулась к имени —
Горячо,
Словно обнял ты меня
За плечо,
Думала – не жду уже,
Все прошло,
Пела ведь своей душе
Хорошо:
«Не печалься, оживай —
Горя нет,
Да не за горами май —
Ясный свет.
И наступят снов иных
Времена,
И согреют новые
Имена…»
Вот уже какой сентябрь
Задождил,
Может был бы рад,
Не забыл?…
Прикоснулась к имени —
Горячо.
Словно обнял ты меня
За плечо…
* * *
Как иронично с нами время:
То быстротечно, как вода,
То, словно тягостное бремя,
Остановилось навсегда.
А мы отчаянно беспечны,
Не ценим, не спешим любить,
Как будто собрались мы вечно
Вить жизни тоненькую нить.
Пушистыми сугробами лежат,
О чем-то теплом даже не мечтая,
Доверчиво, по-дружески глядят,
Не понимая, что такое «лаять».
Их приглашают в теплые дома,
Они, смущаясь, жмутся у порога,
Но, кажется, что света и ума
В глазах собачьих больше, чем тревоги.
За деликатность и веселый нрав
Звала вся «деревяшка» [1] ее Милкой,
Когда-то, для порядка, хвост поджав,
В подъезде поселилась на подстилке.
Так пролетело восемь зим и лет…
Как водится, весной она щенилась.
Тогда уж: кто борща, а кто – котлет…
Соседи от души с «семьей» делились!
В этом году к нам лето не спешит.
Уходит май, а вьюги не стихают…
Зато под окнами «семейка» веселит,
Назло метелям игры затевая…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу