Коллектив авторов - Живая вода времени (сборник)

Когда приехал Сергей, Татьяна была уже готова и ждала, что он поднимется к ней. Но он, как всегда, сидел в машине и подавал длинный тройной сигнал. На исключение рассчитывать не приходилось. Татьяна, бросив взгляд в зеркало, вышла в подъезд.

Сергей встретил ее приветливо, но потом молчал всю дорогу. Он обладал странным чутьем и всегда безошибочно определял душевное состояние Татьяны. Вот и сегодня, понял, что у нее какие-то личные неприятности. Даже когда читал в ее глазах мольбу о помощи, а ей нужно было выговориться, отводил взгляд и осторожно молчал, боясь спровоцировать на разговор. Так, не проронив ни слова, они добрались до места.

В зрительном зале стояла тишина ожидания. Медленно погас свет. Синие отблески горящей рампы и «зайчик» прожектора-пушки осветили одинокую фигуру конферансье. Началась работа на сцене, а в приглушенном шуме кулис шла другая, суетливая жизнь. Слышались звуки флейты, бряцанье настраиваемых гитар, разговоры, смех, команды режиссера и шаги. Шаги за занавесом.

Это ждала и волновалась певица. Она давно здесь, хотя до ее выхода есть еще время. Уже одета и загримирована, привычно подтянута, без суеты в движениях меряет маленькими шагами сцену вдоль опущенного киноэкрана. В зале не слышны шаги певицы. Сейчас там ревут гитары и грохочет ударник, калейдоскопом огней сверкает и переливается сцена. А здесь певица тихо постукивает каблуками, пытаясь настроиться на рабочий ритм.

В этот момент совсем рядом промелькнул силуэт, показавшийся знакомым Татьяне. Неужели та девчонка из Сочи? Не может быть. Рано ей работать на такой сцене! Ну вот, опять сбилась с такта! Нервничает, кусая губы. И все начинается снова.

– Ты готова? Выход! – слышит привычный голос.

Татьяна на секунду жмурится от света прожектора и танцующей походкой, под вступительные аккорды, направляется к микрофону. Поет с дежурной улыбкой на губах знакомую веселую песню и знает, что молодой звукооператор сейчас особенно тщательно колдует за своим пультом, спасая ее. Ансамбль не делает паузу, а только переходит в другую тональность. Они все поняли! Есть время для жадного вдоха, и вот уже вторая песня звучит со сцены. Спасибо вам, ребята, правильно, не надо пауз, пусть слушают, не аплодируя. В зал не смотрит, скользит взглядом, боясь остановить глаза. Так спокойнее. Она с трудом выдохнула последнюю фразу. Все! И.

На мгновение наступила тишина. Певица, кланяясь, круто развернулась на каблуках и юркнула за кулисы. Раздались аплодисменты, контролируемые размеренными ударами большого барабана.

– Ты сегодня, как всегда, молодцом! – она почти не слышала знакомый голос.

Конферансье вещал на высокой ноте: «Лауреат Международного и Всесоюзных фестивалей.»

Широко улыбаясь, она вышла на сцену, отвесила три поклона в разные стороны, рассматривая гладко отшлифованные доски подмостка. Выпрямилась, послала воздушный поцелуй в темноту зала и скрылась в боковую кулису. За спиной запела скрипка, вступило фортепиано.

– Душно, поехали скорее домой, – с трудом сумела выдавить из себя, повернувшись к Сергею.

Ей задавали какие-то вопросы, но Татьяна не отвечала.

Что-то случилось. Она испугалась. Она боялась услышать свой голос. Или уже не свой?!

Но, странно, ее пугала возможная реакция людей, а у самой будто с души камень упал. Ей показалось, что тело потеряло вес и воспарило, так легко и приятно было сходить по лестнице к ожидавшему у машины Сергею.

С концерта возвращались молча. Город притаился в темных глазницах окон. Улицы были пустынны, лишь редкие авто на мгновение обдавали их светом фар.

Сергей остановил машину у подъезда, как всегда, поцеловал руку, может, чуть дольше обыкновенного задержал ее в своей ладони, с вежливой улыбкой пожелал спокойной ночи.

Татьяна открыла дверь, устало вошла в квартиру, и, не зажигая света, упала на кровать.

Дмитрий пригубил чашку кофе, холодного и мутного, как рождавшийся рассвет за закопченными окнами его большой пыльной квартиры на Чистых прудах. Поеживаясь, нехотя на свет выползал еще один день его странной раздвоенной жизни. Она вмещала в себя несколько дорог, переплетающихся, словно курс самолета в высоковольтных проводах. И каждый раз, когда казалось, что ему удается вырулить и положить лайнер на крыло, оно, страшно искря, цепляло силовую нить, возвращая мятущуюся машину его жизни в вечную полосу турбулентности.

Вот и сейчас новорожденный день уже сутулился под тяжестью разнообразных дел и разнокалиберных проблем. С самого зачатья они обещали заплестись в тугой клубок вечной суеты.