Яков Вохменцев - Поэты Урала

Сияют ребята. Еще бы!
У каждого в сердце светло.
Недаром за годы учебы
Сумели постичь ремесло.

Для них и станки, и моторы
Поют о величье страны.
А в цехе такие просторы —
Верста от стены до стены.

И боязно как-то сначала…
Вот сверху спустившийся трос
Не связку, а гору металла
Шутя подхватил и понес.

Но мастер, бывалый и ловкий,
Нередко видал на веку,
Как юность в хрустящей спецовке
С волненьем подходит к станку.

— Ну что ж, пожелаю успеха.
Смущен? Ничего! Ничего! —
И кажется парню — полцеха
С надеждой глядит на него.

Он скоро высокой ступени
Достигнет в искусстве труда,
Но этот прибой впечатлений
В душе сохранит навсегда.

Знамена сюда принесите,
Оркестр приведите сюда —
Грядущего мира строитель
Вступает на вахту труда.

На склоне Урала раскинутый сад
Синеет, как тень Таганая.
Березы да сосны его сторожат,
От северных бурь прикрывая.

Седой, как Мичурин, садовник-старик
Хлопочет здесь многие годы.
Быть может, и он самоучкой постиг
Мудреную тайну природы.

Чуть свет — он в саду. Озабочен и строг,
Любуясь разросшимся садом,
Он каждую веточку, каждый листок
Осмотрит придирчивым взглядом.

Какие-то крапинки, темный налет
Ему доставляют немало хлопот.
Он дымом окурит, раствором польет,
Но все ж от болезни деревья спасет.

Он белит известкой стволы по весне,
Засохшие ветки срезает
И ржавые листья сжигает в огне,
И твердую землю взрыхляет.

То словно колдует садовник у крон,
Откинув и заступ, и грабли,
То яблони сеном окутает он,
Чтоб, нежные, в стужу не зябли.

Давно ли посадкой увлекся колхоз
В прохладные дни листопада?
Давно ли садовник в фуражке унес
Антоновки первые сада?

А ныне… Окрепла фруктовая рать,
Как диво холодного края, —
Уже без опоры никак не сдержать
Ветвям своего урожая.

Не на год — навеки румянец плодов
В уральскую входит природу!
И каждый из нас поклониться готов
За эти плоды садоводу.

Не полвека ль назад, высока и стройна,
В этот домик вступила хозяйкой она?

Уложила в сундук подвенечный наряд
И привычно взялась за горшки и ухват.

Чтоб тяжелые ведра не резали рук,
Ей с базара привез коромысло супруг.

Был подарок его расписной красоты:
От крючка до крючка петухи и цветы.

Что река далеко — не беда молодой,
Танцевала под тяжестью ведер с водой.

Но прошли вереницей, промчались года —
И тяжелою стала речная вода.

Кто считал, сколько раз на крестьянском веку
С коромыслом ходила она на реку?

Если б камнем тропинку устлать до воды.
То, наверно б, на камне остались следы.

Серебром побелила виски седина,
Коромыслом согнулась у старой спина.

И в подарке не стало былой красоты:
Вместе с краской сошли петухи и цветы.

Год, как выдана замуж последняя дочь,
Год, как некому больше старухе помочь.

Силы будто бы есть, да одышка берет.
Разве мог безучастным остаться народ?!

Облегчая в колхозе хозяйкам судьбу,
Вдоль села под землей проложили трубу.

Добрались до просохшей в подполье земли
И к старухе на кухню трубу провели.

Желтой медью сияет начищенный кран.
Подставляй под него хоть ведро, хоть стакан.

Звонко льется вода и вкусна, и светла.
А тропинка к реке лебедой заросла.

И уже коромысло в чердачной пыли
Тонкой пряжей своей пауки оплели.

Уже за дремлющим Тоболом,
Сгоняя росы по утрам,
Пшеница колосом тяжелым
Кивает ласковым ветрам.

Пора желанная настала.
И вот, под шорох желтых нив,
Встают комбайнеры к штурвалам.
По локоть куртки засучив.