Елена Егорова - Угрешская лира. Выпуск 3

Хотя я прожил долгий век,
И мне пора бы на ночлег,
Но всё не знаю я покою.
И есть ли в мире человек,
Который бы страстей избег,
Прошёл немокренно водою?
Многострадальный ваш святой,
До чресл засыпанный землёй,
Себя живым похоронивший,
Со ангельскою чистотой, —
И он был в пасти страшной той,
Весь мир зубами охватившей.
И в преподобных в оны дни
Блуждали адские огни
И змеи тёмных похотений.
Хотя сто раз их прогони,
Но всё являются они
С полком нечистых приведений.
О! как возрадуешься ты,
Когда из этой темноты,
Из этой тяжкия неволи,
Душа! ты вырвешься на свет,
Туда, где ни печалей нет
И где страстей не знают боле!
Прощание с Афоном
Блажен тот муж, кто в сих лесах,
Как твёрдый дуб, укоренился;
Благословен, кто в сих горах,
Как этот мрамор, укрепился,
Как эта ближняя скала
От берегов не отступает,
Как эта облачная мгла
Верхи Афона обнимает,
Кто лобызает, как волна,
Свои пределы постоянно
И воздыхает, как она,
В молитве Богу непрестанно, —
Благословен сей верный брат!
А я, как чайка – птица бури,
Как чёрный вран, густо-крылат,
Пятном чернеясь на лазури,
На белых крыльях корабля
Перелетал залива волны.
Прости, священная земля,
Простите, берега безмолвны!

Гор пирамида в небесной лазури
Скинией видится сверх облаков,
Фаросом Божиим, пристанью в море,
Тихим пристанищем мирных пловцов.

Чей там кораблик стрелою несётся
Прямо на грозные эти скалы?
Горе пловцам! Колыбель разобьётся —
Так её страшно кидают валы.

Нет, то играет водна́я стихия 1—
Лёгкое облако 2слышит она.
Благословенная Дева Мария!
Бисерный путь Тебе стелет волна.

То поднимается жёлтым топазом,
То изумрудом, сапфиром блеснет,
То рассыпается перлом, алмазом,
То черно-аспидный гнёт свой хребет.

Лёгкое судно у самой границы
В тень исполинского входит шатра.
Видно, навстречу Небесной Царице
Кинулась в воду Святая Гора.

Грудь исполина крестом 3погрузилась,
И до небес возвышается он.
Слава всех гор на востоке затмилась —
Божией Матери жребий Афон.

Здесь ублажат Её имя святое,
Здесь неустанно Её воспоют,
Здесь Её царство, семейство земное,
Вольных страдальцев последний приют.

Судно крылатое в пристань вбежало —
В страхе главу свою прячет Афон.
«Здесь жребий Мой», – Богоматерь сказала.
Словом Её освящается он.

Стихи мои – поблёкшие венки
Болотного, приземистого моха —
Не украшение для гробовой доски,
Но видно, мне их петь до мертвенного вздоха.
Зачем мне налагать на старые кресты
Мои бумажные поддельные цветы?
Затем, что я во сне гуляю на кладбище
Воспоминаний, чувств, дум и скорбей моих.
Здесь всё в смешении на гробовом жилище:
Стихи Давидовы и Ламартинов стих.
Во сне жезлом коснув обломков пирамиды,
Встречаюся с разрушенным столбом.
Когда б я бодрствовал, то пел бы панихиды
И о друзьях моих, и о себе самом,
Читал бы я слова божественной Псалтири
В надгробном храмике и в тишине ночной.
Но забываюсь я… и хладный ветр Сибири
Поёт мне песнию тоскливою, степной.
Неситесь вместе с ним своею лёгкой ношей,
Мои иссохшие, поблёкшие венки!
Вас время погребёт под снеговой порошей,
И дружба сохранит немногие листки.