Борис Гребенщиков - Десять Стрел

Маша и медведь.
Главное – это взлететь.
Пригоршня снега за ворот,
Я знаю лучший вид на этот город.

Маша и медведь.
У нас в карманах есть медь,
Пятак на пятак – и колокол льется,
Но спящий все равно не проснется.

Напомни мне, если я пел об этом раньше —
Я все равно не помню ни слова;
Напомни, если я пел об этом раньше —
И я спою это снова.
Я не знаю ничего другого.

Маша и медведь.
Вот нож, а вот сеть.
Привяжи к ногам моим камень,
Те, кто легче воздуха, все равно с нами:

Есть грань, за которой железо уже не ранит —
Но слепой не видит, а умный не знает:

Напомни мне, если я пел об этом раньше —
Вот пламя, которое все сжигает.

Маша и медведь.
Это солнце едва ли закатится,
Я знаю, что нас не хватятся —
Но оставь им еще одну нить.
Скажи, что им будут звонить
Маша и медведь.

Она жжет, как удар хлыста.
Вся здесь, но недостижима.
Отраженье в стекле, огонь по ту сторону реки.
И – если хочешь – иди по воде или стань другим, но
Он шепчет: Господи свят, научи меня
Имени моей тоски.

Между мной и тобой – каждое мое слово;
О том, как медленен снег;
О том, как небеса высоки:
Господи, если ты не в силах
Выпустить меня из клетки этой крови —
Научи меня
Имени моей тоски.

Ты слишком далеко от меня.
Слишком далеко от меня —
Как воздух от огня, вода от волны, сердце от крови;
И вот я падаю вниз, уже в двух шагах от земли:
Господи, смотри.

Ты все мне простил, и я знаю – ты истин;
Но твой негасимый свет гаснет, коснувшись руки.
Господи, если я вернусь, то я вернусь чистым;
Все остальное за мной;
Научи меня имени моей тоски.

Логин – сын плотника. Пароль – начало начал.
Логин – сын плотника. Пароль – начало начал.
Пока ты на суше, тебе не нужен причал.

Сорок лет в пустыне, горечи песка не отмыть.
Сорок лет в пустыне и горечи песка не отмыть —
Но мучаться жаждой ты всегда любил больше, чем пить.

Когда глаза закрыты, что небо, что земля – один цвет.
Когда глаза открыты, что небо, что земля – один цвет.
Я не знаю, в кого ты стреляешь, кроме Бога, здесь никого нет.

Так дуй за сыном плотника. Ломись к началу начал.
Дуй за сыном плотника, жги резину к началу начал.
Когда ты будешь тонуть, ты поймешь, зачем был нужен причал.

Там, где я родился, основной цвет был серый;
Солнце было не отличить от луны.
Куда бы я ни шел, я всегда шел на север —
Потому что там нет и не было придумано другой стороны.

Первая звезда мне сказала: «Ты первый».
Ветер научил меня ходить одному.
Поэтому я до сих пор немножечко нервный —
Когда мне говорят: «Смотри – счастье»,
Я смотрю туда и вижу тюрьму.

Время перейти эту реку вброд,
Самое время перейти эту реку вброд,
Пока ты на этой стороне, ты сам знаешь, что тебя ждет,
Вставай.
Переходим эту реку вброд.

Там, где я родился, каждый знал Колю.
Коля был нам лучший товарищ и друг.
Коля научил пить вино, вино заменило мне волю,
А яшмовый стебель заменил
Компас и спасательный круг.

Но в воскресенье утром нам опять идти в стаю,
И нас благословят размножаться во мгле;
Нежность воды надежней всего, что я знаю,
Но инженеры моего тела велели мне ходить по земле.

Время перейти эту реку вброд,
Самое время перейти эту реку вброд.
Если хочешь сказать мне слово, попытайся использовать рот,
Вставай.
Переходим эту реку вброд.

Быколай Оптоед совсем не знал молодежь.
Быколай Оптоед был в бегах за грабеж.
Но он побрил лицо лифтом,
Он вышел в январь;
Он сосал бирюзу и ел кусками янтарь;
Океан пел, как лошадь, глядящая в зубы коню.
Он сжег офис Лукойл вместе с бензоколонкой —
Без причин, просто так.
Из уваженья к огню.

Екатерина-с-Песков у нас считалась звезда,
Пока заезжий мордвин не перегрыз провода…
Ей было даже смешно, что он не был влюблен;
Она ела на завтрак таких, как он;
Генеральские дочки знать не знают, что значит
«нельзя»;
А что до всех остальных, то она говорила —
На хрена нам враги,
Когда у нас есть такие друзья?